История Беларуси

После Калиновского, почти на полтора десятилетия замирает всякое проявление революционных движений. Но уже с половины 70-х годов заметно некоторое оживление, а вместе с тем определяется и направление революционного движения. Оно заключается в том, что в течение довольно долгого времени оно в значительной мере отражает на себе ход подготовки общерусской революции, сливаясь с этим последним движением. В этом смысле оно не является вполне самостоятельным. Пионерами революционной деятельности этого периода является интеллигентские группы. Первым этапом революционной деятельности были городские центры, преимущественно Вильна и Минск. Она здесь находила своих адептов в среде интеллигенции, как русской, так и еврейской. Отсутствие крупных центров не представляло подходящей арены для революционной борьбы. Поэтому деятельность революционеров из среды белорусов долгое время носит придаточный характер к общерусской партийной деятельности. Однако для общего хода революции Белоруссия выдвинула целый ряд замечательных деятелей.

Так было почти до конца 90-х годов, когда с образованием Бунда, а после — с образованием белорусских краевых революционных организаций, революционное движение начинает все глубже проникать в среду белорусского населения. Под влиянием Бунда и других организаций оно охватывает немногочисленный городской пролетариат, а затем разливается и в крестьянской среде, где оно является уже господствующим к 1905 г.

В наши задачи не может входить детальный обзор всей революционной работы, особенно в той части ее, которая является составным звеном общерусской предреволюционной истории. Поэтому в самых сжатых чертах остановимся на главнейших эпизодах.

Белоруссия дала общерусскому революционному движению многих выдающихся деятелей.

Эти движения начались с хождения в народ. Это — семидесятники. Геся Гельфман из Мозыря идет в Киев. Могилевский уроженец С. Ф. Ковалик, черниговский мировой судья, работает в Черниговщине, Е. А. Гальперин, минский уроженец, работает в Смоленской губ. Крупный помещик А. О. Бонч-Осмоловский отдает себя, свою семью и свое имение на служение революционному делу.

Во второй половине 70-х годов в Минске уже работает народническая организация во главе с Е. С. Хургиным, потом ее подкрепил своим возвращением в Минск Е. А. Гальперин. Работа ведется среди ремесленников и рабочих разных национальностей, появляется нелегальная литература.

В конце 70-х годов деятельность минских организаций подкрепилась появлением чернопередельцев, видную роль среди них играли брат и сестра Гурвичи. В Минске даже появляется теперь нелегальная типография, закрывшаяся в 1882 г., когда о ней узнала полиция.

Таким образом, мы видим представителей двух общерусских организаций «Народной воли» и «Черного передела». В лице Бонч-Осмоловского и его кружка действует и земледельческая организация, потом перешедшая в «Черный передел». В Могилеве революционная молодежь собирается вокруг С. Б. Езерского.

К началу 80-х годов деятельность минских организаций становится особенно интенсивной. Она была полезна для деятелей, находившихся далеко от Минска, потому, что здесь налажена была фабрикация фальшивых паспортов и печатей. Появилась особая организация среди офицеров 30-й дивизии, связанная с «Народной волей». Неудивительно поэтому, что дело 1 марта не обошлось без участия белорусских деятелей: в лице Игнатия Гриневицкого мы видим одного из ближайших организаторов цареубийства.

В 80-х годах революционная деятельность несколько ослабевает. Впрочем, съезд 1886 г., на котором мы видим Е. А. Гальперина, И. А. Гурвича и некоторых других, пытался было возобновить революционную деятельность, успели даже восстановить тайную типографию и отпечатать брошюру «Программные вопросы». Однако, только в 1890 г. под руководством Е. А. Гальперина в Минске возобновляется более прочная организация земледельческого направления, просуществовавшая около 2-х лет.

§ 3. Начало рабочего движения

Класс городских рабочих был невелик, но состоял преимущественно из рабочих евреев, он отличался сплоченностью. С другой стороны, положение рабочих в наших небольших фабричках и мастерских оказывалось чрезвычайно тяжелым. Рабочий-еврей находится в безвыходном положении: он не мог переступить черты оседлости, а с другой стороны, или не находил работы, или встречал явную эксплуатацию труда. Усиленная эмиграция в Америку не разрешала [положения] рабочего класса и не всякий мог решиться покинуть родной край. Не удивительно, что при таких условиях движение среди рабочих у нас началось очень рано и, п-овидимому, независимо от интеллигентской агитации, которая пришла на помощь рабочим только в 90-х годах.