История Беларуси

В составе этой группы вновь появляется на политическом горизонте Р. Скирмунт, а впоследствии мы видим и сенатора Савича. Под давлением правой группы Рада в целях спасения государственности Белоруссии пытается вступить в непосредственные сношения с немецкими дипломатическими представителями на Украине и с представителем главного командования фон Фалькенгеймом. Секретариат обращается к имперскому германскому канцлеру с меморандумом о признании Белоруссии самостоятельной республикой. Очень возможно, что рескрипт императора Вильгельма 23 апреля о признании независимости Литовской Республики, толкнул раду на дальнейший шаг. 25 апреля в закрытом заседании Рады громадным большинством голосов (35 против 4-х, при 4-х воздержавшихся), даже голосами социалистов, была поддержана мысль об обращении к кайзеру, в котором Рада благодарит за освобождение и ее неделимость в связи с германской империей. Но благое желание видеть родину независимой привело самое Раду к развалу и расколу. Кабинет Воронко уже не подходил к новому направлению. Многие члены оставили Раду и остаток ее поручил Скирмунту и Алексюку составить новое правительство.

Этот поворот означал собой уже распад. Скирмунт и Савич бросились в Берлин хлопотать там о признании Белоруссии, но было уже поздно: они застали там революцию. В самой Белоруссии началось разложение немецких войск.

Легко было предвидеть, в чьи руки попадет власть.

Но остается в нескольких словах подвести итоги тому, что сделано Радой. О ее домоганиях в области внешней политики нам уже пришлось говорить. Мы уже знаем, что в этом отношении Рада не достигла сколько-нибудь заметных результатов. Однако, ее эпоха навсегда останется отражением национальных стремлений значительного большинства белорусских организаций, стремлений и чаяний, какими они были охвачены в момент освобождения.

Рада не добилась власти и это трудно поставить ей в вину. Но она слишком была занята партийными делами и делами высшего политического порядка и мало обращала внимания, мало развивала энергии в вопросах внутреннего порядка. Только уже в последний период своего существования она с энергией принялась за школьное дело, напр., за организацию Белорусского университета, над которым работала особая комиссия в составе проф[ессора] Довнар-Запольского, проф[ессора] Масониуса и секретаря Будзько. В этом деле большое участие принимал академик Е. Ф. Карский. Согласно высказываемым в свое время пожеланиям белорусских кругов, при университете должен был состоять и агрономический факультет и коммерческо-экономический. Так как в данное время на средства рассчитывать было трудно, то проект университета предполагал отвести для нужд университета несколько имений из числа бывш[их] фундушевых, поиезуитских. Проект предполагал призыв в стены университета профессоров, белорусов по национальности. Составленный тогда же список давал блестящую надежду на то, что наш университет с основания даст почти полностью профессорский состав из белорусов. Профессорам были разосланы приглашения и от многих было получено согласие. Предположено было устроить несколько выставок научно-национального характера. Под руководством Я. Воронки готовилась выставка памяти Франциска Скорины.

Наше описание деятельности Рады весьма кратко и неполно по отсутствию материалов, или потому, что, быть может, мы не обладаем этими материалами.

Во всяком случае, Рада и ее Секретариат действовали при крайне трудных обстоятельствах, без материальных средств, под довольно неблагоприятным наблюдением оккупационных властей. Независимо от того, что сделано Радой, много или мало, но моральное и национальное значение самого факта ее существования — громадно. Без сомнения, советская власть учла это обстоятельство, когда вторично заняла Белоруссию.

Не менее велико было моральное значение Рады, по крайней мере, для всех тех белорусов, которые были рассеяны на громадной территории, захваченной немецкой оккупацией. Весть о появлении Рады наполнила гордостью и надеждой сердце белорусов. Все отдельные народности в то время уже имели свои отдельные правительственные организации. Белоруссия позже других вступила на этот путь и хотя все сыны Белоруссии, оторванные от своей родины, сознавали слабость новой правительственной организации, тем не менее любовно дорожили ею, как эмбрионом будущей самостоятельности, — независимо от конечного исхода — от ориентации на восток, на запад, на юг или даже полной независимости. Острые партийные споры стихали в местных радах. Все приходили к убеждению, что необходимо беречь то, что создалось и не подрывать авторитета новой власти несвоевременными партийными неурядицами.