История Беларуси

В 1629 г. двор короля Владислава дошел до такого убожества, что иногда только к полдню доставали дрова и мясо, чтобы накормить придворных. Обедневший король и великий князь никому не был нужен, а властью он не пользовался.

В самом деле, в этот последний период сеймующая шляхта тщательно следит за тем, чтобы обрезать всякие признаки королевской власти. В 1573 г. сейм постановил, чтобы прибочная рада из 16 сенаторов всегда находилась при короле и великом князе и была бы советником при всяком проявлении его власти. Фактически такая власть превращалась в олигархию, ибо государь ни единого шага не мог сделать без зоркого ока рады. Но наблюдая за королем при посредстве рады, шляхта еще при Сигизмунде Августе с боязнью и недоверием смотрела на собрание всей рады для совещаний с королем. Сигизмунду Августу шляхта не раз делала упреки в том, что он охотнее заседает с сенаторами и частью послов и считала эти уступки тираническими. Поэтому шляхта вообще стремилась к тому, чтобы вся деятельность короля и великого князя проходила на ее глазах. Не было той сферы власти, на которую шляхта не распространила своей опеки. Так, нобилитация, т. е. право на пожалование шляхетства, с 1607 г. требовала сеймового подтверждения. В половине 16 в. иностранные послы принимались королем и великим князем вместе с радой. С конца 16 в. уже при приеме послов присутствуют и сеймовые послы. Мы уже знаем, что подать государство могло собирать только с разрешения сейма. Но на практике уже со времени Стефана Батория государственные подати прямые и косвенные платят по постановлению сейма все сословия государства, кроме самой шляхты. Но мало того, шляхта забрала в свои руки распоряжение всякого рода податями из боязни, чтобы король и великий князь не распорядился ими в целях уменьшения власти сейма. Посполитое рушение также собиралось только по постановлениям сейма. По отзыву тогдашних военных специалистов оно не имело серьезного военного значения. Но все же шляхта боялась усиления власти короля и великого князя, поэтому с 1619 г. при короле является особая сеймовая рада для распоряжения военными силами. Раздача господарских староств и управление было старинным правом короля и великого князя. Сеймовая конституция, правда, поздняя, 1775 г. отнимает это право у короля. Такой же прерогативой было право чеканки именем короля и великого князя монеты. Фактически этим делом занимался скарб и распоряжался доходами государства. С 1632 г. эта регалия перешла в руки сейма. Право амнистии — элементарная прерогатива верховной власти, но и этим правом король и великий князь не мог пользоваться: Станислав Август умолял сеймовый суд даровать ему жизнь нескольких арестантов, обещая до конца жизни своей быть благодарным, но суд в этом ему отказал.

Король и великий князь был, прежде всего, принадлежностью государства. Поэтому шляхта считала себя вправе устанавливать модусы частной жизни своего государя. Еще Сигизмунд Август имел большие распри с коронным сеймом по поводу своей женитьбы на Варваре Радзивилл. Даже и этот уступчивый и растерявший власть король, возмущаясь, говорил сейму: «Долго ли я буду у Вас в этой дисциплине». В польском праве выработался взгляд, что особа государя не есть частная особа, но принадлежит государству. Поэтому все публичные обряды проходили в присутствии короля и никакого суждения о делах на сейме не могло произойти в отсутствии этого безвластного государя. Если король заболевал, то сеймовые станы конечный результат своих суждений произносили у постели больного. Но, когда король Ян-Казимир в 1668 г. не мог ночью досидеть заседания сейма и с разрешения рады удалился спать, то послы обвинили короля в том, что он срывает сейм. Король и великий князь был буквально невольником Речи Посполитой. С 1669 г. король даже потерял право отказаться от престола. Король и великий князь был без власти и все же шляхта заботилась о том, что[бы] он не причинил ущерба ее правам. Во время избрания Стефана Батория протестант Радзивилл доказывал, что нужно выбрать короля католика, чтобы он по крайней мере боялся ксендза, если не станет слушаться совета сенаторов, потому что король из протестантов не будет так бояться бога, как король, исповедующий католическую религию. Одним словом, в результате получалось следующее: король и великий князь был первым станом Речи Посполитой, но он оказывался безвластным и бессильным. Вся власть сосредоточивалась в руках сейма и юридическое понятие о власти сейма иногда выражалось в признании сеймового маестата, т. е. суверенности сейма, каковой суверенитет должен был быть соблюдаем свято и непорушимо и всеми подданными Речи Посполитой и особой самого князя.

§ 11. ПРАВО КОНФЕДЕРАЦИЙ И РОКОША