История Беллы (СИ)

Отточенный до автоматизма мучительный акт длился до рассвета. Сжимая челюсти, женщина старалась не кричать, не плакать от боли, но скулеж раздавался сквозь закрытый рот. Тень, нависавшая над ней не желала отступать, насильно отбирая то, что она давно задолжала.

Как только первые лучи осветили комнату, мужчина выпустил свою жену из оков своих объятий, разморено развалившись на постели. Женщина сжалась в самом углу, у края, стыдливо пряча наготу, которую еще сильнее обнажал бесстыжий солнечный свет.

-Я тебя ненавижу… — прошептала она, едва слышно. — Мерлин как я тебя ненавижу…. Ненавижу.

-В нашем браке ненависть - это бессмертная любовь. — Хмыкнул муж, вставая с кровати.

Женщина завесила лицо волосами, стараясь не издавать ни звука. Слушала, как мужчина распахивает ящики, вынимая из них нужную ему вещь, снова захлопывает, уходит в ванную и возвращается в комнату вновь. Где ничего человеческого не осталось. Она слышала, как он одевался, застегивал пуговицы своей мантии, искал нужный ему одеколон в хрустальной колбе. Слышала, как он открыл дверь, но не перешагнул порог, сделав несколько шагов в сторону. Вдыхала тяжелый запах пота. Мучимая крупной дрожью она знала — этот позор ей не смыть даже под струями самой чистой воды. Стыдясь, она не могла отвести взгляда от кровавых пятен на постельном белье, насильно притягивавших ее взгляд магнитом.

-Думаю, наши дальнейшие отношения будут гораздо приятнее, — Сказал муж, обращаясь к своей жене.

Он поднял волшебством оделяла с пола и, накрыв ими женщину, ушел. Тихо закрыл дверь, мастерски не ступая на самые скрипящие дощечки паркета. Она даже не сразу поняла, что он покинул спальню.

Колдунья слушала шаги вниз по лестнице, шуршание мантии колдуна с портрета. Не шевелясь в куче одеял, задыхаясь от духоты, она потеряла над собой контроль.

Глубокая зима 1951 года

Девять тяжких месяцев женщина пережила с той поры. И сейчас она мучительно думала — «Уж лучше бы мне умереть. Умереть сейчас. Это будет заслуженно за все это…».

Она тяжело вздохнула и еще раз протяжно заверещала. Чувствуя, как сил у нее становится все меньше и меньше. Она бодрила себя мыслями о миге наслаждения — когда у нее окончательно иссякнут силы. И голова рухнет на подушку в бессилии, и она отключится, задыхаясь в мерзком запахе собственного пота.

С каким разочарованием колдунья понимала, что силы не кончаются! Она больше не могла чувствовать этого разочарования!

-Хозяйка! Еще чуть-чуть! Совсем немного постарайтесь! — пропищал голос.

Она послушно напряглась и завопила, внизу живота вновь заныло от страшной боли. Из ее рта уже издавался даже не крик, а писк, похожий на крысиную возню. Сколько времени она уже тут мучается в агониях?

-Воды! Дайте мне воды! — не своим голосом пропищала она.

Эльф-домовик подошел к ней, помогая глотать живительную влагу, вливая в нее жизнь. Вся в поту, она была вынуждена вновь тужиться и орать, надрывая глотку. Это было и вправду похоже на смерть. И на те муки, из-за которых происходит эта смерть. Ее бросало то в жар, то в холод.

Несколько часов она ревела зверем от боли, дергалась как бешеная. Но это уже была не жалость к себе. Ненависть.

И когда это, наконец, закончилось, она обмерла на кровати и закрыла глаза, глотая улетучившийся из душного помещения воздух.

-Открой окно! — приказала колдунья домовику хрипло. — Открой окно, я больше не могу!

-У вас дочь, мадам.

Услышав эти слова, колдунья почувствовала как тот воздух, который она с таким трудом глотнула, покидает ее легкие. И слабый писк, который она услышала через секунду, заставил ее задохнуться от бессилия.

-Ненавижу. — Произнесла она, одними лишь губами, обращаясь к тому, что начинало орать еще громче и всхлипывать.

К ней поднесли то, что она породила. Ребенка. Новорожденная девочка разрывала глотку в криках. Ее красное лицо, сжатое от криков, закрытые, маленькие глаза… Все это внушало колдунье еще больше, что то чувство, которое вонзилось в ее сердце как ядовитая стрела, имеет право на существование.

-Открой мне окно, наконец! — рявкнула свой приказ колдунья державшему в руках ребенка домовику.

Эльф послушался, бросившись к зашторенным ставням, положив ребенка, не перестававшего кричать, на колени к матери.

В комнату прошел статного вида мужчина. Увидев свою новорожденную дочь он проговорил совсем мрачно.

-Наконец-то.

Он прошел в комнату и сел в кресло напротив кровати жены, откинул голову назад. Женщина переводила взгляд с него на кричащего ребенка - и обратно, испепеляя обоих с одинаковой враждебной яростью.

-Как вы назовете вашу дочь, Хозяйка? — спросил домовик, подходя к кровати женщины.

Маленькая девочка, лежавшая среди беспорядочно раскиданных по кровати одеял, пищала все тише и тише. Она дрожала от холода, из открытой форточки в комнату проникал сквозняк. Казалось, вот-вот еще пару минут, и ребенок умрет от холода. Но никому не было до этого дела. Никто не смотрел друг-другу в глаза. А плач все утихал и утихал, крик умирал в устах маленькой девочки вместе с жизнью.

Настало время соблюсти формальность и она это знала.