История биологии с древнейших времен до начала XX века

Своеобразным посредником между гуманистически-историческим направлением мышления, с одной стороны, и натурфилософией Шеллинга, с другой, был великий немецкий поэт и натуралист Гёте. В Гёте сочетался интерес к природе, которую он рассматривал как единое развивающееся целое, и интерес к истории, прежде всего к истории искусства и поэзии.

Гёте, как и Шеллинг, механистически-неисторическому взгляду на природу противопоставил концепцию единой развивающейся природы, которая скорее должна рассматриваться по аналогии с организмом, чем с механизмом.

Гёте выразил целую гамму настроений, характерных для его современников. Он зафиксировал как тесную связь естествознания XVIII в. с развитием техники и промышленности, так и ограниченность философского мышления того периода, ориентированного в первую очередь на механику, а в конце XVIII в. на ее практическое применение; в первые десятилетия XIX в. он отразил разочарование в результатах промышленной революции и ее отрицательные социальные последствия.

Гёте очень четко выявил ряд мировоззренческих принципов, лежавших в основании стремления понять мир в его единстве и взаимосвязи. Полемика, которую Гёте, как и Шеллинг, вел с ньютонианским учением о свете и цветах, была вызвана убеждением, что предпосылкой корпускулярной теории света является механистическое понимание мира, которое должно быть заменено более высоким — динамическим и даже органическим его пониманием. Но если созданное Гёте учение о свете и цветах не оказало существенного влияния на развитие естествознания, то его теория метаморфоза растений, как и другие его открытия в области ботаники, зоологии и сравнительной анатомии сыграли значительную роль в развитии биологии (см. главу 23).

Натурфилософия конца XVIII — начала XIX в., созданная Шеллингом и его учениками, несет на себе печать близости философии и искусства. Хотя Шеллинг в отличие от других представителей немецкого идеализма был хорошо знаком с естествознанием и его новейшими достижениями, тем не менее, свойственный ему метод мышления имеет поэтически-метафорический характер.

Как отмечает В. Виндельбанд, учение Шеллинга о природе «было скорее величественно задуманной поэмой, нежели научной системой; это была поэма пленительной красоты, которой, как это обыкновенно случается с поэтическими вымыслами, недоставало всего лишь быть доказанной»[84].

Натурфилософия представляет собой весьма сложное явление. С одной стороны, способствуя раскрытию ограниченности механистического понимания природы и ратуя за ее рассмотрение как единого развивающегося целого, она оказала известное положительное влияние на философию и науку первой половины XIX в. С другой стороны, будучи идеалистической конструкцией, она часто заменяла эмпирическое исследование фантастическими построениями, поэтическими метафорами, чем вызвала законное недоверие естествоиспытателей.

В центре натурфилософии Шеллинга стоит проблема органического, проблема жизни вообще. В свое время Кант в «Критике способности суждения» (1790) утверждал, что понятие жизни, понятие организма есть неразрешимая загадка для научного познания. В живом организме, утверждал Кант, мы имеем дело с целесообразностью: функционирование отдельных органов определяется жизнедеятельностью целого. Такое устройство можно назвать телеологическим, а телеология не может быть объяснена с помощью механистического метода естествознания. Как видим, Кант отождествлял методы механистического естествознания с научными методами вообще, а потому и считал понятие жизни предельным понятием естествознания. Возникновение органической природы из неорганической, согласно Канту, недоступно нашему познанию.

Шеллинг же с самого начала заявляет, что если рассматривать природу как некий механизм, то действительно нельзя понять, как из этого механического начала появляется органическое. Эта задача может быть решена только тогда, когда мы с самого начала будем рассматривать природу как единый организм, а жизнь — как самую сущность природы. Наше рассмотрение при этом, согласно Шеллингу, из механистического превратится в телеологическое: мы будем рассматривать природу с точки зрения той последней цели, которой она достигает в своем развитии, а именно сознательного, мыслящего человеческого существа. При таком рассмотрении нам уже не нужно будет выводить живое из неживого: неживая природа теперь предстанет перед нами как еще не вполне развитое органическое. Поскольку высшей формой природного развития является дух, сознание, то те формы жизни, в которых сознание еще не пробудилось, как, впрочем, и формы неорганические, можно трактовать как бессознательные формы жизни духа. При таком подходе отпадает надобность в допущении особой «жизненной силы»; Шеллинг поэтому решительно выступает против витализма, заявляя, что «понятие жизненной силы — совершенно пустое понятие»[85].