История Бирмы

Пья Таксин в конце концов нанес поражение Маха Тихатуре, очистил от бирманцев Сиам и вытеснил их из Чиангмая. Стареющий Синбьюшин рассылал во все стороны своих полководцев, но не успевали его воины вернуться домой, как уже с другой стороны вырастала угроза войны или восстания. Чем тяжелее было положение, тем жестче становилась политика Синбьюшина. В 1774 г., после подавления восстания монов и получения известий о разгроме бирманских войск в Сиаме, Синбьюшин предпринял торжественно обставленное путешествие вниз по Иравади. Во время этой демонстрации силы и единства страны Синбьюшин сделал богатые подарки пагоде Шве-дагон, позолотив ее; однако основная часть представления происходила не у пагоды, а на берегу Иравади. В свите Синбьюшина находился престарелый царь монов Бинья Дала и его семейство. В знак полного покорения и ликвидации всяких надежд монов на независимость Синбьюшин приказал в своем присутствии утопить всех членов царского семейства в реке.

Судя по поведению командиров армии, недовольство политикой Синбьюшина было широко распространено в Бирме. Перед смертью Синбьюшина в 1776 г. в стране создалось положение, напоминавшее годы прихода к власти царя Талуна: значительная часть бирманской знати, утомленная переставшими приносить славу и добычу без-надежными войнами, склонялась к тому, чтобы вернуться к политике изоляции, и в первую очередь отказаться от расширения бирманской территории на восток. Основным требованием оппозиции был вывод войск из Сиама и Чиангмая.

Сторону оппозиции принял знаменитый полководец Маха Тихатура, и это обеспечило ей победу. Наследовавший Синбьюшину его сын Сингу (1776–1782), зять Маха Тихатуры, немедленно отозвал остатки бирманских войск из Сиама и все свое внимание уделял религиозным и дворцовым делам.

Однако попытка вновь «уйти в себя» не могла быть такой же успешной, как за 100 лет до того. В Бирме были уже влиятельные слои общества, заинтересованные во внешней торговле, в связях с другими странами; были профессиональные военные, недовольные тем, что их отстранили от власти; существовали аристократы — принцы крови и мьоза, которые являлись сторонниками завоевательной политики Синбьюшина. Эти силы крепли по мере того, как Сингу и его окружение все больше замыкались в стенах авского дворца. Прошло всего пять с небольшим лет после окончания войн, и царствование Синбьюшина начало представляться многим бирманцам славным временем. Разочаровался в Сингу и его тесть Маха Тихатура; попав в немилость, он был отправлен в ссылку.

Вновь составился заговор, в результате которого на престол был возведен юный Маун Маун, двоюродный брат царя, похожий на него внешне. Операция была про-ведена ночью, когда Сингу находился в отлучке. Приняв Маун Мауна за возвратившегося царя, стража пропустила его и его сторонников во дворец. Вернувшийся утром царь был убит одним из своих министров, и сейчас же после этого на сцене появился Маха Тихатура, который, очевидно, был душой и движущей силой заговора и само участие которого в заговоре придавало ему характер реставрации политики Синбьюшина.

Маун Маун процарствовал всего семь дней и был убит одним из двух оставшихся в живых сыновей Алаунпаи, Бодопаей, который, воспользовавшись услугами заговор-щиков, не намеревался делить с ними власть: щедро наградив Маха Тихатуру и других ведущих заговорщиков, он отстранил их от дел. Это вызвало к жизни новый заговор, теперь уже направленный против Бодопаи. Его брат и Маха Тихатура объединились, чтобы свергнуть Бодопаю с престола.

Бодопае удалось узнать о заговоре прежде, чем заговорщики успели перейти к действиям, и он жестоко расправился с ними. Однако на этом не закончились попытки отнять престол у Бодопаи. Через несколько месяцев еще один претендент на престол ворвался ночью во дворец во главе 200 сторонников. На рассвете стража поняла, что противников жалкая горстка, и все они были перебиты.

Мало кому из бирманских царей пришлось выдержать такую борьбу за власть, разочароваться в ближайших друзьях и родственниках, как Бодопае. И жестокость, с которой Бодопая подавлял сопротивление, наложила определенный отпечаток на его дальнейшие действия.

Одним из первых шагов Бодопаи, после того как он укрепился на троне, был перенос столицы в Амарапуру, находившуюся в нескольких километрах от Авы. И сам Бодопая, и бирманские хронисты, и последующие историки объясняли это мистическими соображениями: Ава, с которой были связаны столь тяжелые воспоминания, исчерпала запас счастья и везения, выделенный ей судьбой, и астрологи отыскали другое место, более счастливое. Однако у этого, казалось бы, бессмысленного переноса столицы, связанного с тяготами для десятков тысяч людей, вынужденных перетаскивать свой скарб и строиться на новом необжитом месте, с большими затратами на сооружение новых дворцов и пагод, были и объективные причины, которые нигде не формулировались, но имели решающее значение.