История Ближнего Востока в древности

Экономика Вавилонии испокон веков была связана со средним течением Евфрата и с бассейном реки Диялы, поэтому завоевательные устремления Ашшура несли с собой серьезную угрозу самому существованию Вавилонии. Возможно, что Бурна-Буриаш II мечтал об установлении протектората над Ашшуром. Посольство Ашшура в Египет он счел нарушением субординации. Эхнатон же отнесся к этому факту, как ко многим другим внешнеполитическим событиям, с полным спокойствием: он принял предложения Ашшурубаллита I, не порывая отношений ни с царем Митанни, ни с Бурна-Буриашем II, видимо считая неизбежными внутренние раздоры между государствами Месопотамии и рассчитывая на эти разногласия как на фактор, который мог бы спровоцировать вторжение туда хеттов.

Таким образом, Бурна-Буриашу II пришлось примириться с независимым существованием своего северного соседа и установить без помощи Египта умеренно дружеские отношения с Ассирией. По-видимому, по его инициативе был заключен брак между дочерью Ашшурубаллита I Мубаллитат-Шеруа и вавилонским князем, призванный скрепить заключенный договор^{89}. Доказательством доброй воли Ассирии явилась популяризация главного вавилонского бога — Мардука.

О ситуации, сложившейся в тот период, обычно судят по двум необычайно любопытным, но составленным значительно позднее документам: ассирийской «Синхронической истории» и Вавилонской хроники Р». Оба эти документа чрезвычайно тенденциозны и скорее характеризуют образ мышления их создателей, чем эпоху.

Ассирийцы, всячески стремившиеся возродить традиции великого царя Шамши-Адада I, неправомерно высоко оценивали свои военные успехи, рассказ о которых составляет главное содержание «Синхронической истории». Между тем завоевание Ассирией независимости и присоединение митаннийских территорий, притом что царство Митанни стало клониться к упадку, по всей вероятности, не было связано с вооруженной борьбой. Что же касается дальнейшего продвижения на запад, то оно в тот момент было невозможно: путь на запад преграждал митанниец Шаттиваса и его могущественный покровитель — Хеттское царство. По сути дела, ассирийцы не имели оснований кичиться военными успехами, не говоря уже о том, что ассирийское войско только еще предстояло создать. Следует учесть также, что перед Ассирией в это время стояла гораздо более важная задача, чем продвижение к Евфрату, — защита новых границ от притязаний Вавилона. Вполне понятно, что ассирийский царь с особым вниманием следил за действиями своего» южного соседа. Вот почему мелкие пограничные стычки в официальном изложении, т. е. в «Синхронической истории», превратились в великие сражения. Все это заставляет считать «Синхроническую историю» сочинением апологетического характера.

Такой же характер имели царские анналы — совершенно новый тип записи исторических событий, связанный, правда, по происхождению с раннединастическими строительными надписями. Первая такая запись типа анналов была сделана при Арикденили (1319–1308), который приказал описать свой поход к Евфрату.

Столь же тенденциозной является и «Вавилонская хроника Р», авторы которой имели в виду другую цель. Касситская Вавилония не была сильной державой, однако, в отличие от великих монархий, боровшихся за политическую и экономическую гегемонию, ей принадлежало интеллектуальное превосходство. Вавилонский диалект аккадского языка был языком дипломатии, а вавилонское литературное наследие получило распространение на всем Ближнем Востоке. При этом цари касситской династии имели значительно более прочную социально-экономическую базу, чем прочие монархи, для которых Вавилония была желанным союзником. Вот почему автору «Вавилонской хроники Р» не было нужды пускать пыль в глаза. Его интересовали отдельные цари и их деятельность, в основном мирная. Если же он в виде исключения говорит о войне, то лишь затем, чтобы отметить подлинную победу.

Касситы не были великими воинами и не стремились таковыми казаться. Ассирийцы же, напротив, жаждали величия (правда, не только военного) и всеми средствами стремились его достичь.