История болезни, или Дневник здоровья

В какой-то момент Костик стал исповедовать новую диетическую религию – сыроедение и даже каким-то образом сумел обратить в неё свою супругу. Поначалу всё шло хорошо. Зоя Ивановна подвела под модное увлечение теоретическую базу: мол, если бы приматы не ели сырые продукты, не превратились бы они в человека. Подавая нам наглядный пример, она в свои присутственные дни постоянно грызла морковь, хрустела листьями капусты и яблоками из Костикина урожая. Весь начальственный стол был уставлен принесёнными из дома баночками и бутылочками, содержащими салаты и свежевыжатые соки. Теперь мы с медицинской точки зрения знали, какой овощ и какой фрукт лучшего всего отвечает за деятельность того или иного нашего органа и чего нам не хватает для полного счастья. Две кафедральные подлизы немедленно перестали ходить в преподавательский буфет и каждый перерыв демонстративно гремели стеклотарой, изображая на лицах блаженство. Правда, одну из этих подхалимок я застукала в женском сортире запихивающей в рот кусок сдобной булки, но пусть это останется на её совести.

Вскоре у главной сыроедки начались проблемы с желудком, который не справлялся с переработкой обильно поступающей в него клетчатки. В отсутствие в те времена телевизионной фармацевтической рекламы Зоя Ивановна не знала, что если у тебя внутри «шум и гам», то тебе нужен эспумизан. Вдобавок к звуковым эффектам стопроцентный натуральный морковный сок отметил лицо и тело потребительницы бросающимися в глаза пятнами. Да здравствует поразившая Зою Ивановну аллергия! Благодаря ей состоялось моё знакомство с чудесным человеком и врачом.

У преподавательницы нашей кафедры Зинаиды Георгиевны Зайцевой дочь Светлана закончила 3-й мед, поступила в аспирантуру и в свободное от написания диссертации время лечила пациентов в больнице имени Короленко, тесно соседствующей с моим возлюбленным ЦКВИ. В этой же цитадели борьбы с кожно-венерологическими заболеваниями находилась и соответствующая данному профилю учебная кафедра, возглавляемая профессором Машкиллейсоном. Он являлся научным руководителем Светланы Зайцевой и настолько высоко оценил способности своей аспирантки, что даже пригласил её работать на вверенную его заботам кафедру. Светлана полностью оправдала доверие шефа и в положенный срок блестяще защитилась. Вместе со степенью кандидата медицинских наук она получила ставку на столичной кафедре. О такой карьере мечтали тысячи аспирантов нашей необъятной родины.

Как-то в перерыве между занятиями я сделала над собой усилие и решила предстать перед раздражёнными сыроедением начальственными очами. В кафедральном помещении я застала необычную картину. Около сидевшей в кресле заведующей стояла миниатюрная девушка в белом халате врача. Она внимательно разглядывала агрессивные покраснения на лице и руках Зои Ивановны и тихим, но твёрдым голосом задавала вопросы. Было что-то такое в манерах белоснежной девушки, что вызывало немедленное к ней доверие и уверенность, что она может помочь. После осмотра, вынесения вердикта, полученных рекомендаций и выписки рецептов Зоя Ивановна сменила раздражение последних недель на гостеприимную любезность и громко обратилась к лаборантке:

– Эй ты, как там тебя, – забыла, пойди сюда.

Лаборантка с забытым именем, но с неиссякаемой надеждой получить учебные преподавательские часы по немецкому языку мигом пошла туда, куда звали. Получив пять рублей общественных денег, она помчалась в соседний гастроном за чем-нибудь к чаю. Всем остальным начальство велело сократить академические часы, отведённые на посев разумного, до минимума, озадачив студентов объёмным домашним заданием. Строгановская учащаяся молодежь легко соглашалась на предоставление ей свободного времени и часто надолго исчезала из поля зрения, ссылаясь на неотложные профессиональные дела: выезд на пленэр, показ в конце семестра, молодёжную выставку и т. д. Понятное дело, необходимость самостоятельной работы над иностранным языком напрочь забывалась.

Итак, отослав свою группу на художественную выставку и обязав всех написать по-французски рецензию на её посещение, я вернулась на кафедру. Пока начальство что-то громко выговаривало второй лаборантке, Зинаида Георгиевна познакомила меня со своей дочерью Светочкой. Мы разговорились и враз прониклись взаимной симпатией. Когда она узнала, что я живой подопытный кролик доцента Самсонова, то степень приязни возросла ещё больше. В знак особого расположения мне было предложено перейти из многонаселённой цэкавэишной клетки под личную опеку и заботу доктора Зайцевой. Я воспользовалась предложением и никогда об этом не пожалела. Долгие годы я следовала медицинским советам доцента Зайцевой и дружила с милой, скромной, чуткой, верной и надёжной Светочкой.