История болезни, или Дневник здоровья

Вот в этой безнадёжной ситуации, вполне вероятно, вам сможет помочь экстрасенс. Хотя ни в одном словаре – ни в энциклопедическом, ни в медицинском – не найти определения «энергетический вампиризм», экстрасенс считает его явлением весьма распространённым и умеет защищаться от непрошеных энергохалявщиков. Что касается меня, то я прошла целый курс самообороны под руководством экстрасенса Лены. Во время обучения я рассматривала общественный транспорт как тренировочную площадку, на которой легче всего отрабатывать технику защиты от отрицательных энергетических потоков других индивидуумов. Начала я с простейшего упражнения – мысленного сооружения каменно-кирпичной стены, отгораживающей меня от остальных пассажиров. Освоив примитивную кладку, я перешла к более сложному экзерсису – возведению непробиваемой стеклянной преграды. Прозрачный щит не только предохранял от покушения на энергетическую сущность, но и не мешал любоваться экспонатами живой портретной галереи. Простое стекло можно было заменять чем-то более изысканным. Скажем, почему бы не поместить себя в красивый сосуд завода «Гусь-Хрустальный» или в изделие с острова Мурано? Подошло бы что-нибудь и от фирмы «Баккара». А вот вычисленного вами вампира лучше всего было накрывать гранёным стаканом и спокойно наблюдать, как он там задыхается от бессилия причинить вред. Лена считала, что любого возмутителя личного пространства возможно было временно вырубить, посадив в крафтовый мешок и перевязав его верёвкой, чтоб не вылез, – мысленно, конечно.

Не стоит забывать, что именно вампиры любят выяснять отношения. Как говорится, слово за слово, чем-нибудь по столу, и вот вы уже в эмоциональном раздрызге, чего, собственно, и добивается современный вурдалак. Он внимательно следит за вами, и чем сильнее кипит ваш «разум возмущённый», тем ему лучше. Он преображается на глазах: как-то светлеет, разглаживается, что ли. А в тот момент, когда вы находитесь в состоянии, определённом нашей мудрой домоправительницей Маней с незаконченным начальным образованием как «убить готова»! он испытывает нечто сравнимое с оргазмом, расслабляется и на два-три дня удовлетворённо замирает.

Понятное дело, в целях самосохранения лучше всего подобных сцен избегать, но враг-то не дремлет. Он прекрасный охотник, умеет выслеживать добычу. Даже если вы сбежали на край света, скажем, в Новую Зеландию, радоваться рано. Знайте, он затаился и ждёт вашей полной реабилитации. Вы на краткий миг потеряли бдительность, и вас тут же пронзает сигнал вездесущей мобильной связи. И всё по новой… Осознав, что вы в ловушке, лучше всего громко прокричать: «Плохо слышно!.. Алло! Алло!» Ещё немного пошипеть в трубку и отключиться. И пусть подавится словами оператора: «Абонент временно недоступен или находится вне зоны…» Увы, редко кто из нас готов отказаться от коммуникационных благ. Так, разве что иногда и ненадолго примерить на себя необитаемый остров Робинзона Крузо.

Профессия преподавателя не позволяла мне замыкаться, уходить в себя, дистанцироваться от окружающего мира. Совсем наоборот, я ежедневно выходила на передовую человеческого общения, преодолевая активное нежелание юных душ припасть к источнику знаний. Я шла в атаку, пытаясь увлечь за собой ленивых и нелюбопытных. Они же в большинстве своём предпочитали немедленно сдаваться в плен на милость победителя. Наивные, они и не подозревали, что вместе с дипломом преподавателя я получила военный билет офицера запаса советских Вооружённых сил. «Ах, так? – говорила я себе. – Вам не нравится образ Свободы на французских баррикадах в исполнении художника Эжена Делакруа? Что ж, посмотрим, как вы воспримете инквизитора с экзаменационной ведомостью в руке». И я безжалостно подвергала пленных пыткам и допросам, выбивая из них жалкие показания на псевдофранцузском наречии.

В любом случае я постоянно и не совсем экономно расходовала свои энергетические запасы, и время от времени они требовали пополнения. Есть мнение, что чем больше расходуешь всего в течение жизни, тем больше получаешь откат. Пожалуй, я с этим соглашусь. Поиздержавшись энергетически, я инстинктивно старалась вернуть растраченное. В первую очередь я набрасывалась на еду. Рацион мой был чрезвычайно ограничен, ибо нейродермит меня многого лишал. Как часто я мечтала о скромной яичнице-глазунье, улыбающейся со сковородки солнечными желтками, или о жареной картошке с хрустящими шкварками свиного сала. Я грезила о соленьях и маринадах, аромат копчёной колбасы меня будоражил и манил сильнее запаха дорогих французских духов. Увы, вся эта вкуснятина пополняла список несбыточных желаний. Мой медицинский ангел-хранитель Светлана часто утешала меня:

– Однажды, – говорила она, – после очередной гормональной перестройки всё может измениться. Организм перенастроится, и ты безнаказанно насладишься запретными для аллергика плодами.