История болезни коня-ученого

Только вот все это время я ничего не ел, и от «хорошей упитанности», которой так гордились дедушка и бабушка, остался 12-ти килограммовый доходяга, наполненный, однако, соответствующим возрасту оптимизмом. Врачи его несколько поубавили, заявив, что в ближайшие два года есть можно только протертое и вареное, несоленое и неперченое – в общем, все то, что я терпеть не могу по сию пору. И для начала с большого красивого ярко-красного яблока срезали кожуру, а потом протерли его на терке. И красота на глазах превратилась в кучку быстро ржавеющей мерзости, на которую смотреть-то было противно, не то, что в рот брать…

Ничего, я все равно через полгода начал колбасу есть и ем до сих пор…

…И, раз остался в живых, продолжил болеть за армейцев.

Объявление состава в те времена начиналось так: – Команда ЦДСА, номер первый – Разинский… Разинского не запомнить было невозможно. Он – один из немногих, кто был в составе постоянно из года в год. Начав в молодежке еще до разгрома ЦДСА в 52-м, перекантовался где-то годы безвременья и вернулся в воссоздаваемую команду. Стабильно считался третьим вратарем страны – после динамовских Яшина и Владимира Беляева, ездил на мельбурнскую Олимпиаду. Играл он очень красиво – прыжок у него был замечательный, таскал из углов бесподобно, но, как тогда говорили, был у него дефект – чаще мяч парировал, а не забирал наглухо. Черт его знает, может и так, но на мой мальчишеский вкус был лучшим.

Он не только для меня, видно, был незыблем в армейских воротах – за его спиной в дубле вырос Валентин Ивакин, и оттуда без единой игры за основу, попал во вторую сборную страны – уникальный случай! На следующий год он ушел, потому что считал, что у нас ему ничего не светит, и встал в ворота «Спартака» прочно и надолго. Под самый конец карьеры у нас Разинский повадился пенали бить, забил два гола, по-моему, первым из вратарей в истории чемпионатов СССР. Оказывается, хрустальной детской мечтой нашего вратаря было сыграть в нападении, а место в воротах он занимал только чтобы хоть как-нибудь приблизиться к этой цели. Исторический анекдот об этом мне потом рассказал мой старший товарищ Виктор Иванович Самусенко.[20]

Дело было в 59-м году, когда старшим тренером ЦСК МО снова стал Борис Андреевич Аркадьев, с которым связан первый славный период в истории команды. Во второе свое пришествие в команду Аркадьеву таких успехов добиться не удалось – материал у него в руках оказался поплоше, чем в первый раз, да и годы брали свое… И вот случился конфуз – армейцы довольно крупно кому-то проиграли. Руководство команды вызвал к себе заместитель министра обороны маршал Советского Союза Гречко, который потом, в 1967-м, и министром стал. Его адъютант в приемной шепнул пришедшим старшему тренеру Аркадьеву, начальнику команды полковнику Калинину и парторгу команды майору м/с Белаковскому:

– Ну, ребята, я вам не завидую – злой, как черт!

«Тройка» вошла в кабинет, и штатский (хотя ему и предлагали полковничьи погоны) Аркадьев сел за стол поблизости от маршала, а товарищи офицеры, которым «вольно – садись!» не скомандовали, остались в стойке «смирно».

Маршал все не начинал разговора, а вместо этого брал из стакана на своем столе остро отточенные карандаши и ломал один за другим. Сбавив таким образом внутреннее давление до уровня, когда он мог человеческим голосом разговаривать с интеллигентным Аркадьевым, маршал произнес: – И как это такое возможно?!!! Чего не хватает?!!!