История болезни (сборник)

* * *

Дорога сворачивала к кладбищу, но Колька повел их напрямик. Лес, из которого ребята только что благополучно выбрались, встретил их неодобрительным шелестом листьев – вроде, поступали они не по правилам. Но Колька шел уверенно, потому что не единожды проделанный маршрут хорошо отложился в памяти. Андрей же постоянно озирался, на всякий случай, запоминая ориентиры – то куст с покрасневшими до времени листьями; то кривую березу, а правее – три осины, росшие из одного корня… Таких примечательных объектов набиралось слишком много, и он уже боялся запутаться, в каком порядке они следуют друг за другом, когда Колька остановился.

– Вон, – он указал на пригорок меж двух толстых стволов.

– И что? – не понял Виктор.

– Блиндаж.

Обойдя холм, они обнаружили наполовину обвалившийся ход в темноту, и рядом перекопанную кучу темно-серого песка, из которой торчала большая кость.

– Я нашел его здесь, – Колька кивнул на свои раскопки, и тут все трое поняли, что даже не представляют, как поступить дальше. Достаточно ли просто положить череп на место и уйти или необходимо совершить ритуал? Например, произнести молитву? А, может, какое заклинание? Но они не знали, ни того, ни другого… Или надо дождаться этих … (как их назвать?..) и вернуть вещь лично? Это было бы самое неприятное.

Виктор растерянно огляделся, но никаких признаков сверхъестественного не обнаружил. Обычный лес. Он даже показался почему-то более прозрачным и веселым, чем тот где они проходили вчера. Колька положил череп рядом с торчащей костью и наклонившись, аккуратно присыпал его песком.

– И все? – Виктор, с одной стороны, испытывал облегчение от окончания миссии; с другой, разочарование, потому что все их жуткие приключения вновь отошли в область фантазий и галлюцинаций. Оказывается, ничего особенного с ними и не происходило, кроме страха перед собственным одиночеством.

Виктору никто не ответил – ни лес, продолжавший шептать что-то невнятное миллионами листьев; ни Колька, испуганно водивший глазами в ожидании, то ли обещанной кары, то ли прощения; ни, тем более, Андрей, который подошел к входу в блиндаж и осторожно раздвинул гигантские листья папоротника. Достал зажигалку и сунув руку в темноту, чиркнул кремнем.

В следующее мгновение, будто какая-то сила втащила его внутрь. Виктор даже не успел опомниться, как ажурный папоротниковый занавес снова закрылся. Ни ужасных звуков, ни каких-либо других внешних проявлений не последовало. Могло показаться, что Андрей вошел сам, подгоняемый любопытством, но внутренне Виктор ощутил, что там что-то происходит, что-то противостоящее человеческой природе – не сам и не просто так Андрей резко, чуть не падая, впрыгнул в темноту.

Несмотря на вернувшийся страх, Виктор вдруг понял, что ему тоже придется войти туда . Он всегда считал, что чувство самопожертвования, определяемое принципом «сам погибай, а товарища выручай», если и существовало когда-то, то со сменой моральных и идеологических ценностей, ушло в небытие, сменившись более естественным лозунгом – «каждый за себя»; оно сохранялось лишь стереотипом для пишущих и снимающих о войне или «трудовом героизме советского народа». А оказывается, нет! Оказывается, чувство стаи, в которой ценен каждый зуб и каждый коготь, заложено в человеке генетически, еще с животных времен. Только ситуация для его проявления должна возникнуть соответствующая…

Мысли концентрировались в его голове, пытаясь оправдать совершенно абсурдное, но непреодолимое желание все-таки войти в блиндаж. А противостоял ему всего лишь один идиотский постулат, на котором почему-то воспитывают детей всех поколений: «…А если он прыгнет с седьмого этажа? Ты тоже будешь прыгать?…» А ведь еще можно успеть помочь, если вовремя прыгнуть следом…

Заметив первое неуверенное движение Виктора, Колька вцепился в его руку.

– Дяденька солдат, не надо, пожалуйста! А вдруг…

– Не бойся, – Виктор высвободил руку и оглядевшись, решил, что снаружи ничего страшного произойти не может – все неизведанное, если оно действительно существует, сосредоточено в «черной дыре», и надо постараться сделать так, чтоб больше оно никогда не вылезло оттуда. Шагнул к блиндажу и осторожно раздвинул листья. Колька больше ни о чем не просил, поняв, что отговорить солдата все равно не удастся – он исчезнет, как и тот, первый, вновь оставив его одного со страхами и висящей на волоске жизнью. А Виктор в этот момент жалел о потерянной еще в лагере зажигалке – хотя, может, и лучше не видеть заранее того, что тебя ожидает.

Непроглядная тьма показалась ему входом в иной мир. Здесь не должно было быть, ни пола, ни потолка – делаешь шаг и проваливаешься в другое измерение… Прислушался. Ни звука, будто Андрей уже исчез и только ждал, пока Виктор последует за ним. Правда, еще можно сделать шаг назад, и тогда листья навсегда скроют бездонную, потустороннюю вечность…