Читаем История болезни. Том 2. Терапия полностью

История болезни. Том 2. Терапия

Пошевелив мозгами, я вынужден был признать правоту коллеги. Не раз и не два слышал я от матушки, как ещё на железной дороге бригадир стрелочников Заничева всячески продвигала свою подпевалу и матушкину напарницу Риту. Как в ночь на стрелках дежурить – это Тома Уткина. А как премию получать – Рита.

Особенно забавным был такой эпизод. Где-то году в 1974-м или 1975-м, незадолго до увольнения с железной дороги, матушка неожиданно для себя угодила в кино. Ленинградская студия кинохроники тогда ежемесячно выпускала киноальманах о достижениях города-героя Ленинграда. Ну и прикатилась кинобригада снимать как лихо борются со снегом ленинградские железнодорожники. Зима тогда снежная выдалась. Не знаю, как сейчас, а тогда у стрелок были магистрали со сжатым воздухом. Берешь шланг и воздушной струей выносишь снег, очищая рельсы.

Вот, значит, прикатились киношники, расспросили чего как. У Заничевой интервью взяли, передовую стрелочницу Риту крупным планом сняли. А потом попросили на камеру продуть стрелку. "Дышите глубже, вы взволнованно чистите рельсы коммунизма!"

Рита шланг взяла, чуток вентиль приоткрыла и вроде как на рельсы дует. А воздух из шланга еле идет, таким напором воздушный шарик не надуешь, чего уж про снег говорить… От комариного чиха и то больше толку. А стрелка-то стоит. Матушка Риту обложила трёхвагонным с прицепом матом, отобрала шланг, открутила вентиль как положено и взялась чистить стрелку всерьёз. Кинохроникёры оказались ребята толковые, не драпанули, когда снег им за шиворот да в ботинки полетел. Честно засняли весь процесс, записали матушкины ФИО и только после этого помчались отогреваться.

Где-то через месяц в Клубе Железнодорожников на Лиговском было какое-то празднество, а заодно просмотр свежего киноальманаха с участием "наших железнодорожников". Матушку в очередной раз оставили дежурить на стрелках, так что посмотреть, как она выглядит на большом экране не удалось. Но на следующий день напарница Рита с маманей не поздоровалась и общаться отказалась наотрез. Матушка в полном недоумении – с чего вдруг такая немилость? Ответ дала Заничева. При всей бригаде мастер выговаривала своей прихлебале за нерадивость. Мол, её как передовика и ударницу в кино порекомендовали, так она умудрилась обосраться и вместо неё Уткину показали…

Матушке эти разговоры были глубоко по фиг. Но ровно до той поры, как однажды ей поручили собирать профсоюзные взносы. У нас на "Ленинце" профсоюз сразу вычитали, на стадии бухгалтерии. А на железке, видимо, не дотумкали. Поэтому в каждую получку Заничева с ведомостью обходила трудяг, собирая десятину. А тут накладка: Заничеву на какую-то конференцию послали заседать. Заместитель профорга тоже по какой-то причине отсутствовал. Кто-то из начальства опять нашел стрелочницу. В переносном смысле, хотя… Короче, сунули ведомость моей мамане как вечно крайней. Матушка в эту ведомость глянула, сравнила циферки, аккуратно сложила бумажку и вернула начальству.

– Я, – говорит, – у вас все ночные отпахала, все "горячие" стрелки мои, так? А как деньги получать, так Уткиной меньше всех? Мне, значит, на руки сто сорок рублей. А напарнице Рите, которая в конторе постоянно ошивается, сто восемьдесят. А Заничевой без малого три сотни насчитали!

– Заничева, – отвечают, – бригадир!

– Вот пусть бригадир теперь и дежурит ночами.

Вскоре матушка уволилась по собственному желанию.

Рассказал я тогда эту историю Юре Парфёнову. Не так складно, но смысл передал. Юрий Викторович пыхнул "беломориной" и пожал плечами:

– А ты думаешь, здесь иначе? Всё то же самое! Кто в цеху больше всех получает? Колька Смирнов! А почему? Да потому что жена нормировщица и с мастером всегда на всё согласный. А ты говоришь – социализм!

Четверть века с того разговора прошло. Вроде бы ну всё изменилось: другая страна, другие люди, компьютеры вот… А присмотришься – не-а, все тот же совок. И в чести все то же умение лизать жопу вышестоящего товарища.

И ещё иногда думаю: может, где-то сохранился тот киножурнал? Посмотреть бы…