История Больших Призов 1972. Год Фиттипальди.

Доктор Петер Шетти знает, где сможет в будущем встретить Регаццони и вообще "поговорить о бензине". Ведь для 30-летнего гоночного директора Ferrari в огненно-красной куртке, бархатных штанах и неизменной сигаретой в зубах (что в боксах просто оскорбительно) больше нет никаких отсрочек: он должен возглавить в Базеле текстильную фабрику своего 63-летнего отца, который никогда не был согласен с гоночными планами своего сына. День явки уже тоже установлен: 1 апреля 1973 года, в восемь утра. "Это, конечно, ужасно рано, но мой старик сидит в бюро уже в 7:30".

"Значит, твой отец все же достиг, чего хотел?" - спросил я Шетти. "Да", - улыбнулся швейцарец, - "но и я тоже".

Десять лет Петер Шетти сам был гонщиком. Уже в 12 лет он тайно выводил из гаража VW своей матери. Первая гонка: Шауинсланд 1961 на Volvo 544. Последняя: Уоткинс Глен 1970 с Жаки Иксом в качестве партнера. "Мы заняли пятое место", вспоминал Шетти, "и незадолго до конца я смог обогнать Халма на Porsche 917". Между тем он проехал 80 гонок, лучшие в 1968 году, когда стал чемпионом Европы по горным гонкам. Самые дикие годы житель Базеля провел в команде бывшего венца Карло Абарта: "Он часто плакал… и дважды меня расцеловал. Много он не платил, но очень помогал всем, кто хотел стать гонщиком". Шетти стал профессионалом "ведь я жил с того, что зарабатывал на гонках, однако я не был достаточно хорош, потому что мне не хватало таланта доходить до границы. Мне всегда требовался небольшой допуск, и я тормозил на десять метров раньше, чем следовало бы", - рассказал мне Шетти о своей гоночной карьере.

Для ухода из гонок у него были главным образом две причины: ужасная, вызванная аквапланингом авария на Нюрбургринге "когда машина сбила пару деревьев, приземлилась на крышу и когда я отстегнул ремни, то свалился вниз головой", и смерть Йохена Риндта.

После этого Энцо Феррари предложил ему пост гоночного директора. Коммендаторе уже 74 года, "но если он входит в раж, то садится в свой специально подготовленный Fiat 127 и мчится вверх по дороге на Абетон. Под капотом у него 95 л.с. и ни одному из мальчишек, вызывающих его на дуэль, не удается за ним угнаться". Став новым гоночным шефом, он освободил Ferrari от многолетнего преувеличенного стремления к секретности. После таких тиранов, как Тавони и Драгони, это оказало благотворное воздействие. Шетти не возражает, если механики Ferrari играют в кегли с механиками соперников и покрывал пару ошибок, которые в 1971 допустил главный конструктор Мауро Форгьери. "На конструкторов нельзя злиться, они всегда относятся к своим машинам, как к собственным детям".

У самого Шетти четверо детей, и он женат вторым браком на уроженке Милана. Для своих пилотов он не строгий отец или босс, а просто товарищ. Перед каждой гонкой он лично крепко пристегивает Жаки Икса в кокпите.

Опасность того, что, став фабрикантом, он полностью уйдет из мира гонок, мала. Шетти никогда не пишет открыток на Рождество, работает в мастерской даже рождественскими вечерами и очень удивился, когда услышал в гоночном бюро Нюрбургринга, что они уже закрылись, и что ему вообще надо. "Меня зовут Шетти из фирмы Ferrari", - вежливо сказал он, - "прошу прощения, но я прибыл прямо из Америки". С "6-часового Гран-при" Уоткинс-Глена, который Жаки Икс назвал лучшей тренировкой к Нюрбургрингу.

Уже несколько месяцев Ferrari целенаправленно работала на Гран-при Германии, и Джеки Стюарт подозревал: "Икс хочет победить меня и Фиттипальди. Он знает, что может и должен это сделать на Нюрбургринге. Этого требует его гордость". Об Эмерсоне Джеки думал: "Он будет быстр, никаких сомнений, но, в конечном счете, успех достанется более опытному пилоту". В понедельник и вторник Эмерсон на частной тренировке достиг 7:29, пока у него не сломалась коробка передач. "Этого недостаточно", - сказал мне Эмерсон, "Ferrari уже проехала за 7:16". Кроме того, на бразильца напала мучительная зубная боль. Он позвонил своему швейцарскому стоматологу на испанскую Коста-Брава, попросил его ненадолго прервать отпуск, и врач с пациентом встретились в поликлинике Лозанны.

В четверг в 18:30 Клей Регаццони вышел из взятой напрокат машины перед спортивным отелем: белая рубашка поло, свитер, завязанный вокруг шеи. Номер два в Ferrari вернулся из отпуска по болезни. "Я потерял две гонки", - тихо сказал Клей. Когда я помогал ему внести чемоданы в комнату номер 28, его левое запястье все еще находилось в пластмассовой манжете. "Но в этом году еще осталась парочка неплохих гонок". Каникулы пошли ему на пользу: Клей двигался как танцор фламенко и стал поуже и посвободней в талии. Вероятно, много занимался спортом. "Ты останешься в Ferrari?", - спросил я его. "Не знаю", - ответил он, - "мне бы не хотелось больше участвовать в гонках спортпрототипов, но только на Формулу 1 Ferrari не согласна". "Петерсон подписал предварительный договор с Lotus", - сообщил я. Клей насторожился: "А Фиттипальди?" Тот, конечно, остается.