История борделей с древнейших времен

Ликон:

Ты помнишь ли условие, что, если кто докажет,

Что от роду она свободна, ты вернешь мне деньги,

Все тридцать мин?

Каппадок:

Запомню, будь спокоен, хоть и снова

Скажу.

Ликон:

Так помни ж.

Каппадок:

Помню я – и на нее права все

Тебе передаю.

Куркулион:

Чтоб я от сводника права взял

На что-либо! У них свое – один язык, и только,

Чтоб клятвы нарушать свои: чужих вы продаете,

Чужим распоряжаетесь, чужим даете волю.

За вас никто порукою, вы никому порука.

По-моему, среди людей вся сводничья порода

Точь-в-точь что мухи, комары, клопы и вши, и блохи,

Досада, тягость, зло для всех, а пользы – ни малейшей.

Кто честен, тот на площади не станет с вами рядом,

А если стал, его винят, марают, порицают:

Дела, мол, губит и кредит (хоть ничего не сделал).

Ликон:

Кривой, а знаешь хорошо ты сводничью породу.

Напоследок Каппадоком овладевает приступ сентиментальности:

Каппадок:

Эй ты, послушай.

Куркулион:

Чего тебе?

Каппадок:

Прошу, ты с ней получше обращайся:

Я дома воспитал ее в добре, в стыде…

Куркулион:

Так жалко?

А что дашь, чтобы хорошо ей было?

Каппадок:

Оплеуху.

Куркулион:

Тебе вот оплеухою отлично б полечиться.

Каппадок (Планесии):

Что плачешь, глупая? Небось! Ты продана прекрасно.

Так будь скромна. Иди за ним по-милому, милашка…

Окончив дело, здесь хочу во храме помолиться.

Я маленькою девочкой купил ее когда-то,

Дал десять мин, а продавца с тех пор совсем не видел.

Едва ли жив! А мне-то что? Ведь деньги у меня уж!

От милости своей дают, конечно, боги прибыль.

Теперь – за жертву. О себе подумать очень надо.

Во времена заката империи

Много раз повторяли, что в империи царит великая терпимость, которая почти не знает табу. Тем не менее некоторые люди предпочитали неприличное поведение. Бесчестные поступки достигают вершин с приходом к власти преемников Юлия Цезаря – Калигулы и Нерона. Они хотели театрализовать свой разврат. Императорские беспорядки наводят ужас на порядочных людей и привлекают к себе толпы низких и подлых существ.

Оба императора любили унижать своих приближенных и заставляли их дорого платить за подлежащие отмене удовольствия. Калигула становился сутенером и открывал бордель. Суэтон пишет: «Не желая пренебрегать незаконной торговлей, он устанавливает в Палатине лупанарий, где в многочисленных комнатах, отделенных друг от друга и обставленных мебелью по величию этого дома, находились матроны и молоденькие юноши свободного происхождения; затем он отправлял своих номенклатурщиков (зазывал, которые называли хозяину гостей или давали ему их имена) обегать площади и базилики, чтобы пригласить на разврат молодых людей и стариков; предоставляли гостям ростовщические займы, и агенты публично записывали их имена, так как они способствовали увеличению дохода императора».