История борделей с древнейших времен

В 1464 году в центре Дижона содержательница бань организует оргии для дворян. Современник пишет: «В двух шагах от отеля «Молезм» были бани под управлением Жаннот Сэнян, которая умело могла подтолкнуть на путь разврата. У нее всегда были пиры и попойки. Жаннот открывала свой дом для любовных встреч, пока на нее не донесли; свидетельства добрых душ одолели ее. То, что происходило в ее доме, не было секретом. Ее соседка Катерина, жена Генри, наблюдала за домом Жаннот. Более ста раз любопытная женщина смогла сосчитать благородных дам, которые втайне проникали в место погибели. Среди них – жена секретаря герцога Бургундии. Она приходила в бани в мужской день, бесстыдно говоря, что только злые умы могут увидеть в этом плохое. Она заказывала вино и мясо, чтобы «там вкусно поесть», и приводила с собой подруг. Дама Катерина, которая наблюдала из своего окна, видела и бани, и комнатки, в которых уединялись пары, и даже завсегдатаев – благородных людей. В итоге содержательница публичного дома была приговорена к утоплению, пока ее душа не отделится от ее тела».

Существуют еще и лечебные ванны, но и там курортники не ведут себя благоразумно. В Бадене «в бассейнах мужчин и женщин разделяет перегородка, в которой проделаны многочисленные отверстия, они позволяют купальщикам и купальщицам общаться и видеть друг друга. Одежда мужчин – обычные портки, одежда женщин – льняная ткань, открытая по бокам, которая не прикрывает ни шею, ни грудь, ни руки; женщины почти не смущаются и приглашают мужчин присоединиться к ним и разделить трапезу».

В конце XVI века указы относительно правил поведения в банях уточняют, что «запрет касается всех проституток. Они не имеют права входить в эти бани или приближаться к ним ближе чем на 500 шагов, рискуя получить наказание розгами. Те, кого застанут в банях, подлежат тюремному заключению или штрафу. Под страхом тех же наказаний запрещено проявлять по отношению к девочкам, девушкам и женщинам, находящимся в этих банях, непристойные или похотливые намерения, осуществлять бессовестные касания, непочтительно входить или выходить из бань по отношению к общественному приличию».

Но все тщетно. «Вы не сможете его отвергнуть, дорогой мой Леон, место, где вы находитесь… превосходит извращенностью и Вавилон, и Содом. Я возмущен этим безбожным Римом. […] Римская церковь, из всех церквей когда-то самая целомудренная, стала мерзким притоном, лупанарием разврата, троном греха, смерти и ада», – пишет Лютер папе Леону X.

VI. Веселая Франция. XVIII век

Король Франции Людовик XIV, немало погуляв в начале жизни, позже полюбит добродетель и мадам Ментенон, которая, единственная из фавориток, стала королевской женой, хотя и не королевой. И все-таки это время галантной любви, время всесильных метресс, которые правят государством потому, что обольщают королей в роскошных спальнях дворцов и отелей. Часто их покои обширнее и богаче украшены, чем покои самой королевы.

Герцог Орлеанский, племянник Людовика XIV, заткнул за пояс своего венценосного дядю по части разврата. Сен-Симон пишет: «Этот пузатый мужчина невысокого роста ходил в туфлях на высоких каблуках, словно женщина надевал украшения: кольца, браслеты, драгоценные камни, носил длинный парик, который он выставлял напоказ, черный и напудренный; он носил бесчисленное количество лент и благоухал всевозможными ароматами, во всем этом – вся его сущность». Один из первых метросексуалов, он живет в свое удовольствие, организуя праздники и балы. Его фавориты приобретают на подаренные деньги целые кварталы: маркиз де Шатийон, граф де Гиш здесь имеют самые шикарные апартаменты. Репутация Пале-Руаяль (королевского дворца) была сильно подмочена, об этом свидетельствует реплика комиссара Рено, у которого герцог спрашивал, сколько борделей в квартале. Рено ответил: «Господин, квартал велик; поэтому борделей много, как минимум тридцать два, если не считать Королевского дворца».

Регент задает тон

Его сын, будущий регент малолетнего Людовика XV, не унаследовал от отца пристрастия к мужчинам, напротив, он словно пытается доказать свою нормальность, падая в объятия бесчисленных любовниц: женщин из высшего света, женщин легкого поведения и простых субреток. С детства Филипп Орлеанский, по мнению Сен-Симона, «так привык к разврату, что не мог без него обойтись».