История бостонского душителя. Хроника подлинного расследования. Книга I

Решение Генерального прокурора штата лично вмешаться в расследование убийств женщин в Бостоне и пригородах выглядит, по крайней мере на первый взгляд, до некоторой степени странно. Всё-таки обязанности главного прокурора крупного региона лежат несколько в иной плоскости — он организует осуществление Правосудия, но не пытается вершить его. Однако популизм Эдварда Брука, решившего подключить к расследованию убийств «Бостонского душителя» ресурсы Генеральной прокуратуры, находит моментальное объяснение, если мы примем во внимание политические амбиции молодого главы ведомства.

Бруку был нужен успех! Лично для него! Он должен был войти в историю штата и страны не только как первый чернокожий Генеральный прокурор, но именно как успешный Генеральный прокурор. Чтобы спустя десятилетия новые поколения американцев, читая историю «Бостонского Душителя», понимали, что успешное разоблачение стало возможно только потому, что за дело взялся лично мистер Брук. Лучшие детективы пытались полтора года расследовать дело без него — ничего у них не получалось, а мистер Брук твёрдой рукой взялся за дело — и всё сразу выяснилось! Такой довод объясняет в мотивации Брука если не всё, то многое.

Работу по расследованию Генеральный прокурор поручил Джону Боттомли (John S. Bottomly), своему подчиненному, возглавлявшему в составе Генеральной прокуратуры Отдел особых территорий (Eminent Domain Division, сокр. EDD). «Особыми территориями» назывались участки земли, в которых власти штата нуждались для осуществления крупных инфраструктурных проектов, скажем, прокладки дорог или строительства аэропортов. Поскольку владельцы востребованных земельных участков очень часто отказывались их продавать, рассчитывая на дальнейший рост стоимости, либо заламывали совершенно немыслимую цену, EDD занимался тем, что судился с земельными собственниками, вынуждая согласиться на условия штата. Боттомли по своей натуре был сутяга, «бумажная» душа в самой гадкой своей ипостаси, крючкотвор и демагог. Всего за 1 год работы возглавляемый им отдел, состоявший из 44 юристов, выиграл 1 тысячу судебных тяжб, некоторые из которых тянулись по 9—10 лет. Боттомли великолепно знал коммерческое право и заваливал своих оппонентов массой сопутствующих претензий, например, оспаривал правильность межевания границ, законность наследования, правильность исчисления налогов за предыдущие годы и т. п. Люди просто отказывались продолжать суд ввиду разорительности всех тех экспертиз и процедур, что им грозили в случае продолжения сопротивления.

Джон Боттомли на своём посту был эффективен в той степени, в какой миксер эффективен для сбивания коктейлей. Однако необходимо отметить, что хотя он и закончил Гарвардскую школу права, тем не менее ему никогда не доводилось расследовать уголовные преступления. Его юридическая специализация, как сказано выше, касалась только финансового и коммерческого права. За все годы профессиональной карьеры он не допросил ни одного обвиняемого и ни разу не разговаривал с настоящим сумасшедшим.

Джон Боттомли. Фотография сделана в апреле 1958 г. К январю 1964 г Джон немного постарел, но жизнерадостности своей не утратил. Он всегда производил впечатление человека, довольного собою и идущего к успеху, эдакого живчика, знающего что почём в этом мире.

Строго говоря, он был совершенно непригоден для работы на посту руководителя специальной группы по розыску «Фантома».

И это обстоятельство заставляло всех, кто пытался разобраться в событиях того времени, задаться вопросом: а почему вообще состоялось это назначение? Ответ, быть может, покажется кому-то парадоксальным, но здравое зерно в нём, безусловно, присутствует. Боттомли во всех смыслах являлся антагонистом Брука, и последний назначил его, исходя из того, что тот провалит порученное дело и явится идеальным «козлом отпущения».

Любой аппаратный работник знает, что есть должности, на которые лучше не попадать. Они сулят до поры почёт, формальное уважение и властный ресурс, но работа, которую придётся выполнять, столь сложна и необъятна, что провал почти неизбежен. Назначение на такую должность почти всегда было равносильно концу карьеры, хотя формально такое назначение являлось повышением и выражением доверия руководства. В России такие должности прежде называли «расстрельными», и в сталинские времена расстрел за провал работы мог последовать вполне настоящий.