История бриттов

Не приходится удивляться, что в своих произведениях Гальфрид упоминает и королевство Гвент, и его главный город Каерлеон, разрушенный в 976 г. данами. Существует мнение, что писатель был по своему происхождению валлийцем. Ведь он говорит о том, что при создании своих произведений использовал какую-то старинную валлийскую книгу («Britannia sermonis librum vetustissimum»). Впрочем, иногда замечают, что по самоощущению своему Гальфрид был скорее бриттом,[661] хотя к началу XII столетия, бритты, представители одного из кельтских племен, населявших Британские острова, вытесненные в Уэльс и Корнуэльс англосаксами еще в V–VI вв., давно уже смешались с местным населением (ведь противопоказаний такому смешению не было) и утратили свою этническую самостоятельность. И если книги свои Гальфрид Монмутский посвятил именно племенам бриттов, их легендарным королям, то сведения, ему необходимые, черпал он прежде всего из валлийских источников, из преданий древнего Уэльса. Противопоставления валлийцев и бриттов мы у него вряд ли найдем.

Интересно отметить, что в ряде юридических документов эпохи писатель упомянут как Гальфрид Артур (Gaufridus Arthurus). Это, видимо, не двойное имя, а «отчество». Это подтверждают валлийские переработки его сочинений: они решительно называют писателя Гальфридом сыном Артура (Gruffydd ab Arthur), что просто не передано в латинском тексте.[662] Поэтому утверждение Вильяма Ньюбургского о том, что Гальфрид присоединил к своему имени еще одно – Артура, ибо, мол, он и придумал этого баснословного персонажа, вне всяких сомнений ошибочно и продиктовано скорее всего общим отрицательным отношением к Гальфриду этого историка конца XII столетия.[663]

Валлийская «Хроника королевства Гвент» («Gwentian Brut»), правда, мало достоверная, рассказывает некоторые подробности о детстве писателя. Так, она сообщает, что отцом Гальфрида был действительно некий Артур, капеллан Вильгельма, графа Фландрского; что молодой человек получил хорошее воспитание в доме епископа Лландафского Ухтриада, который доводился ему дядей с отцовской стороны.[664] Но все это – лишь домыслы позднейших редакторов валлийской хроники и авторов интерполяций, сделанных, видимо, не раньше XVI в. Однако обратим внимание на само их появление: национальная валлийская литературная традиция числила Гальфрида среди тех, кем можно было гордиться, потому-то писателю и было придумано как почтенное родство, так и образованность.

Впрочем, последнее несомненно: Гальфрид свободно владел латынью, этой основой средневековой учености. Неплохо знал он доступную в то время античную литературу (Гомера в позднейших латинских пересказах, Вергилия, Овидия, Стация, Лукана), знал христианских писателей, был хорошо знаком с валлийской устной словесностью.

Точная дата рождения писателя не установлена. Ее обычно определяют весьма и весьма приблизительно – «около» 1100 г.[665] Вряд ли много позже: в сочинениях Гальфрида четко проглядывает определенная зрелость – и политическая, и писательская. Первая дата, которая нам точно известна – 1129 год, когда имя Гальфрида впервые упоминается в одном юридическом документе, связанном с Оксфордом.[666] Он, видимо, занимал какой-то пост в местном монастыре, будучи ближайшим сотрудником его архидьякона Вальтера. Вальтер возглавлял монастырскую школу, в которой, наверное, преподавал и Гальфрид. Действительно в ряде документов он назван «магистром». Вот только мы так и не знаем, какой предмет был его основной специальностью. Занятия с учениками оставляли Гальфриду достаточно досуга и для того, что мы теперь назвали бы самообразованием, и просто для чтения, и для работы над своими сочинениями.

Творческий путь Гальфрида не был долгим. Как полагал Э. Фараль,[667] он охватывал приблизительно два десятилетия, т. е. время пребывания писателя в Оксфорде (1129–1151). Собственно, нам довольно трудно говорить о каком-то «пути», о творческой эволюции. Мы не знаем, чем были его годы ученичества, не только ученичества обычного, но и писательского. Мы не знаем его первых опытов, хронология его произведений все-таки приблизительна, а их последовательность вызывает споры. Но не будем вдаваться в них и тем более приводить сложную и подчас зыбкую аргументацию ученых. Споры эти еще не кончились. Вот их некоторые результаты.