История бродяги. Отложенное раскаяние

«Да кто его знает? Может отъехал давно… я за ним не следил. Можно сказать, занялся благотворительностью, бесплатно кровь ему очистил.»

Я не мог поверить, чтобы Кеша делал что-то абсолютно бесплатно, к тому же такая процедура, как гемодиализ весьма недешевая вещь даже по бюджетным расценкам.

«Понимаешь, – как-то смущенно прогудел он, – врачи народ суеверный, а ты тогда между небом и землей болтался. К тому же у вас с этим психом случаи перекликались. Только тебе не по доброй твоей воле горло резанули, а тот сам решил свести счеты с жизнью. Я и подумал тогда, помогу этому ненормальному, глядишь тебе полегчает…»

 Все эти фразы, отдающие бабкиными суевериями было странно слышать от человека науки, однако что-то в них привлекало, пусть и на уровне наивных сказок. Я усмехнулся и в который раз заверил приятеля, что со мной все в порядке и не стоит переживать, но за заботу отдельное спасибо.

  Следующий мой визит в психоневрологическую клинику состоялся после того, как ее руководство приняло решение сотрудничать с моим складом.  В этот раз заведующий встретил меня прямо у входа и без лишних слов потянул к лечебным корпусам. Видимо местному руководству до одури надоело просиживать в кабинете целыми днями, и оно уцепилось за первую возможность продемонстрировать свои владения любому, кто готов был потратить на это свое время. Я тратить время был не готов, но почему-то послушно отправился за толстым человечком. Лечебница была небольшая, и состояла всего из двух отделений, которые условно делились на буйное и тихое. Буйных пациентов заведующий мне демонстрировать не рискнул, заверив меня, что им необходим покой и внешние раздражители только нанесут вред. С этим я спорить не стал и направился следом за своим попутчиком в отделение для тихих. Вопреки моему первоначальному представлению об условиях содержания пациентов, тут было довольно чисто и светло, а палаты были оборудованы почти по последнему слову техники. В каждой стояло по какому-то хитрому прибору, который кварцевал воздух, а в красивых горшках на подоконниках в некоторых палатах даже росли комнатные растения. Пациенты, увидев меня, робко улыбались и пытались завести со мной беседу, но толстый человечек ограничивал время посещения каждой палаты и не давал возможности ее обитателям произнести хоть звук. Все они попали сюда в результате неудачного покушения на свою жизнь и только двое пациентов имели другой диагноз. О нем я не стал спрашивать, меня в целом мало интересовала судьба обитателей клиники и я в принципе не понимал, для чего тянет меня по палатам странный человечек. Как выяснилось, своей экскурсией он хотел пробудить во мне чувство сострадания и сбить цену на поставки, о чем сам признался по дороге.

«Видите, – сокрушенно вещал он, – ни на что денег нет, даже белье им родственники приносят. Ну кроме тех, у кого их нет совсем. Сейчас у нас один такой, совсем дурачок. Молчит целыми днями, никого видеть не хочет. Привезли после того, как горло себе вскрыл.»

Последняя фраза насторожила меня, напомнив недавний рассказ Иннокентия о неудавшемся самоубийце, и я попросил показать мне этого человека. Заведующий пожал плечами и пробормотал будто про себя: «Странный случай, первый в моей практике. С психикой у него вроде бы все в порядке, однако что-то с ней не так. Никак понять не могу, в чем дело. Мы называем его молчун, поскольку даже имени от него бы не добились. На что он вам?»

«Просто любопытно, – ответил я, тщательно скрывая волнение. Я и сам не мог понять, что так растревожило меня в этом рассказе. Обычный случай, на мой дилетантский взгляд, а все эти научные нюансы могут разглядеть только профессионалы и специалисты.

«Пойдемте, – согласился мой провожатый. – он никому не наносит вреда, сидит целыми днями, уставившись в стену, ни на кого не реагирует. Однажды я вызвал к нему специалиста из психоневрологического центра, но тот к моему удивлению даже отругал нас за то, что мы держим вполне здорового человека. Не знаю… что-то удерживает меня отпустить его…»

Так за разговорами мы подошли к очередной палате, мало чем отличающейся от остальных. Сквозь матовое стекло зарешеченного окошка я разглядел скрюченную фигурку странного пациента, сидящего на кровати и сверлящего глазами стену. В его позе что-то показалось мне знакомым, а сердце, опережая мою память, тревожно застучало при одном только взгляде на невысокого худого человека с густыми темными волосами в беспорядке падающими на лоб.

«Вот так и сидит, – донесся до меня голос заведующего. – мало ест и почти не спит. Что с ним делать?»

Я не успел дать совет заботливому доктору, поскольку пациент, почувствовав наше присутствие, зашевелился и поднял на дверь огромные «проваленные» глаза.

Глава 3.