История Брунгильды и Фредегонды, рассказанная смиренным монахом Григорием ч. 2

Год 6100 от Сотворения Мира (592 от Р.Х.). Друази. Окрестности Суассона.

- Слышь, Вилли, а ты чего со своей долей добычи сделаешь? – спросил часовой армии герцога Винтриона у своего товарища, что клевал носом рядом. Товарищ не отвечал, видимо, задремав в предрассветной тишине. – А ну, не спи, баран безрогий! С нас же сотник шкуру спустит!

- А? Чего? – вскинулся тот. – Да не сплю я! Задумался просто.

- А что я тебя сейчас спрашивал? – подозрительно спросил его бдительный товарищ.

- Да я тебя и не слушал, - легкомысленно отмахнулся Вилли.- Все равно ничего умного не скажешь. У тебя одни только бабы и выпивка на уме.

- Вот еще! – обиделся воин. – Я вот спрашивал, что ты со своей добычей сделаешь?

- Женюсь!- решительно ответил Вилли. - Мне родители невесту хорошую подыскали. Теперь приданное нужно(1) заплатить. Там тесть такой, что палец в рот не клади. И быков упряжку ему подавай, и оружие хорошее предъяви, - жених вздохнул.

- Дело хорошее, - кивнул его товарищ. – Скорее бы нас сменили что ли. Вот и солнце уже встает.

- Святые угодники! – прошептал в испуге Вилли. – Тут же вчера леса не было. Я же своими глазами луг видел. Спаси святой Мартин и бог Водан!

- Ты пьяный, что ли? – подозрительно посмотрел на него товарищ. – Как это лес может за одну ночь вырасти? Слышишь, колокольчики звенят! Это наших коней на опушке пасут. Нет, ты точно пьяный! И почему ты, сволочь этакая, без меня пьешь? Вот не стыдно тебе?

Их беседу прервал ангон, который с хрустом пробил грудную клетку говорившего, и тот упал замертво. Следом прилетело еще несколько дротиков, один из которых попал в шею Вилли, который только собрался крикнуть что-то, но не успел. Он с булькающим хрипом упал на землю рядом с товарищем, не увидев, как молодые деревца и кусты придвинулись еще ближе к лагерю.

Вилли не знал, что минутой ранее майордом Ландерих шепнул Фредегонде, обряженной в кольчугу и шлем:

- Пора начинать, моя королева! Солнце встает.

- Ну, так начинай, - ответила ему королева, сжав в руках восьмилетнего сына, который сидел перед ней на коне, и тоже был одет в кольчугу, подогнанную по росту. – Смотри внимательно, мой маленький король. Мама научит тебя побеждать. Я же обещала тебе.

Войско подошло к спящему лагерю почти вплотную, прикончив олухов-часовых, а потом связки ветвей были отброшены в стороны, а над полем разнесся рев боевого рога. Франки Нейстрии с криком бросились вперед, разя мечами, топорами и копьями мечущихся спросонья врагов. Завязавшиеся кое-где схватки заканчивались быстро, ведь тот ужас, что почувствовали воины из Бургундии и Австразии, словно сковал их члены. Они видели, как умирают вокруг их товарищи, и теперь хотели лишь одного – бежать отсюда куда глаза глядят. И вот огромное войско, что привел к Суассону герцог Винтрион, побежало во все стороны, теряя припасы, оружие, а иногда и саму жизнь. Ведь жалкая полусотня всадников, что была у королевы Нейстрии, с гиканьем и свистом рубила бегущих. Ландерих же с десятком бойцов припустил за герцогом Винтрионом, который на хорошем коне уходил от погони. Догнать его шансов практически не было.

- Уйдет, черт! – сплюнул Ландерих. – Он налегке, а мы в доспехе. Возвращаемся! Руби эту сволочь.

Всадники вытащили длинные мечи-спаты, что с римских времен служили кавалерии верой и правдой, и начали свою смертельную карусель. Конники топтали и рубили обезумевших от ужаса воинов, орущих чуть ли не на десятке разных диалектов. Тут были речные франки из-за Великого леса, тюринги, алеманы, бавары, саксы, бургунды и римляне из Аквитании. Брань и мольбы о пощаде неслись к небу, но оно не слышало, как и всегда, впрочем. Подданные со всех концов гигантского королевства Хильдеберта пришли на зов своего повелителя, и гибли сейчас из-за изощренного коварства королевы Фредегонды. А ведь как все хорошо начиналось…

Двумя неделями ранее. Шампань. Австразия.

В окрестности города Мо стекались отряды со всех земель Галлии и Германии. Грабить запретили строго-настрого. Местный правитель Винтрион, сменивший в свое время герцога Лупа, сам знал толк в хорошем грабеже, а потому пообещал лично отвернуть виновным все, что можно. Ему было жаль своих земель, куда сейчас стекались и толпы дикарей из восточных лесов, и сотни зажиточных франков во главе своих старост-центенариев. Тысяч семь, а то и все десять придут сюда. Больше для похода на нищее Руанское королевство и не нужно. Баба, мальчишка-король и пять захолустных городов, вот и все королевство. Но все равно, клич, что прошел по германским лесам, вывел оттуда подросшую молодежь, что не успела сложить головы в итальянских походах. Казалось иногда, что люди там не заканчивались никогда, столько их являлось на первую же возможность повоевать и пограбить. Огромное разномастное воинство запрудило окрестные луга и поля, безмерно раздражая горожан и селян, которые все равно страдали от столь неприятного соседства.