История Брунгильды и Фредегонды, рассказанная смиренным монахом Григорием ч. 2

По настоянию королевы Брунгильды графы провели новую перепись, и с многих обезлюдевших областей были сняты тяжкие подати. Ибо платить их там было некому. Но, несмотря на установившийся мир, казна была в самом плачевном состоянии. Торговля и ремесла угасали, как угасало денежное обращение. Налоги все чаще платились зерном, а куриалы(1), которые отвечали по старинным римским законам своим имуществом за их сбор, стонали от безысходности. Кое-где земли и вовсе лежали пустыми. Старый мир потихоньку умирал, но Меровинги по-прежнему платили золотом своим дружинам, все сильнее опустошая скудеющую с каждым годом казну. Ведь раньше короли награждали воинов из захваченной добычи, а ее в последние годы было очень и очень мало. Ну что возьмешь у нищих бретонцев или варнов? Скоро короли начнут раздавать земли вместо золота, и превратятся в полное ничтожество, покорные своей собственной знати. До этого момента остается всего полсотни лет. А пока король Хильдеберт выслушивал славословия, с удовольствием отхлебывая из золотого кубка, который наполнялся стоявшим за спиной слугой. Его жена сидела рядом, и на ее лице, обычно непроницаемом, было написана растерянность. Файлевба плохо себя чувствовала. В животе начались непонятные рези, и ей все тяжелее было сохранять невозмутимый вид, глядя на шумное застолье, где в луженые глотки герцогов водопадом лились меды и настойки. Ей, много лет прожившей при утонченном дворе королевы Брунгильды, были глубоко противны эти грубые бородатые мужланы, рвущие руками цыплят, и вытирающие жирные руки о волосы или кожаные чулки. Ей претило их неуемное пьянство, бахвальство и грубость. Обычно она стоически терпела такие застолья, считая их частью того долга, что исполняет королева, но не сегодня.

- Мой король, я должна уйти, - шепнула она изрядно пьяному мужу. А когда тот непонимающе посмотрел на нее, добавила. – Мне совсем плохо, рези в животе. Прилечь хочу.

- Ну, иди, раз такое дело, - легкомысленно махнул рукой Хильдеберт, краем сознания отмечая, что и ему тоже нездоровится. Но для короля уйти с пира в честь победы немыслимо, это будет воспринято как оскорбление.

Пир удался на славу, и слуги унесли короля в его покои на руках, потому что сам он идти не мог. Наутро слуга, удивленный тем, что его величество не встал до полудня, заглянул к нему в спальню и обомлел. Король, которому едва минуло двадцать пять, был мертв. Остекленевший взгляд и тонкая струйка засохшей слюны не оставляли ни малейших сомнений в этом.

- Упился! – осенил себя крестом старый слуга. – Царствие ему небесное!

Новость со скоростью пожара понеслась по дворцу, поскакали гонцы в Суассон и Отён, к королеве матери. Но в то, что король выпил слишком много, больше никто не верил. Не могла же королева Файлевба упиться до смерти вместе с ним.

***

Три месяца спустя. Весна 6104 от Сотворения Мира (596 от Р.Х.). Селение Лаффо. Недалеко от Суассона.

Королю Хлотарю было уже двенадцать, и он навсегда запомнил тот день, когда мама зашла в его покои с торжествующим видом. Она тогда сказала:

- Пора!

- Что пора? – удивился тогда мальчишка.

- Пора забирать то, что принадлежит тебе по праву. Король Хильдеберт умер.

- Но почему? – удивился тогда Хлотарь. – Он же совсем молодой!

- Не спрашивай меня об этом, сын, - ответила тогда мама, - и мне не придется тебе врать. Вдруг тебе когда-нибудь придется давать клятву перед епископами. Не нужно гневить бога, мы с твоим отцом достаточно прогневали его. На тебя это пасть не должно.

- Но у моего двоюродного брата два сына, - задумчиво сказал Хлотарь, когда обдумал сказанное. – А это значит, они сейчас начнут делить земли, а старуха Брунгильда будет отбиваться от волков, которые попытаются урвать свои куски в этой неразберихе.

- Молодец, - поцеловала его мать. – Быстро учишься. Именно поэтому мы соберем Мартовское поле и выйдем в поход сразу же.