История Будущего. Миры Роберта Хайнлайна. Том 23

Он начал с добрых пожеланий народу и выражения своей любви к людям. Понемногу он разогрел себя, на лице появились капли пота, и пальцы переплелись так же, как и в те дни, когда он призывал бога на ранних собраниях крестоносцев в долине Миссисипи. Он клеймил грех во всех его проявлениях, грех плоти, духа и денег. В самый разгар речи он перешел на другую тему, чем весьма удивил меня.

— Но я вернулся сегодня не для того, чтобы говорить о малых грехах народа, — сказал он. — Нет! Я пришел к вам призвать вас к оружию. Поднимитесь и восстаньте! Сатана пришел к вам! Он здесь! Он среди вас! С гибкостью змея он проник сюда и принял форму вашего наставника! Да! Он принял личину Пророка!

Уничтожьте Пророка! Во имя господа уничтожьте его и его приспешников!

13

— Докладывает Брюлер со станции «Голос бога», — сказал связист. — Станция отключена и будет взорвана через тридцать секунд. Группа попытается отступить до взрыва. Всего хорошего. Конец сообщения.

Хаксли пробормотал что-то и отошел от погасшего экрана. Малые экраны, передававшие сцены в различных городах страны, показывали полную сумятицу и растерянность. Но в то же время они вселяли в меня надежду. Повсюду начались бунты и столкновения. В шоке я смотрел на экраны, не в силах понять, кто друг, а кто враг. В открытом театре в Голливуде толпа затопила сцену и буквально поглотила чиновников и священников, сидевших в президиуме. Наверху, над последним рядом, стояло немало охранников, и поэтому я ожидал, что они сверху скосят бунтовщиков огнем из автоматов. Но прозвучал лишь один выстрел, и он был направлен не вниз, а в сторону. Один из охранников упал.

Дерзкий выпад против Пророка удался сверх ожиданий. И если правительственные войска по всей стране дезорганизованы так же, как в Голливуде, нам предстоят не бои, а удержать завоеванное.

Монитор из Голливуда погас, и я обернулся к другому экрану, передававшему картинку из Портланда, штат Орегон. Там тоже кипела схватка. Я увидел людей с белыми нарукавными повязками — это был единственный знак различия, который мы позволили в тот день. Но сражались не только наши братья. Я собственными глазами видел, как офицер безопасности упал, сбитый с ног кулаками невооруженных людей.

Сообщения и доклады из городов все накапливались, и теперь мы могли уже без опаски использовать собственные радиостанции. Я оторвался от экранов и поднялся к шефу, чтобы помочь ему разобраться в ситуации. Я все еще был растерян и не мог осознать всего, что произошло у меня на глазах. Перед моим мысленным взором все еще стояли лица обоих Пророков. Если даже я получил от этой сцены такой эмоциональный шок, каково было простым верующим?

Первый доклад пришел от Лукаса из Нового Орлеана:

«Центр города захвачен. Энергостанция и связь в наших руках. Группы захвата занимают полицейские участки. Федеральные стражники деморализованы стереопоказом. Спорадическая перестрелка произошла между самими охранниками. Организованного сопротивления нет. Устанавливаем комендантский час. Да здравствует свобода!»

Лукас

Затем доклады начали сыпаться как из бочки горох: Канзас-сити, Детройт, Денвер, Бостон, Миннеаполис — все крупные города Америки сообщали о нашей победе. С некоторыми вариациями они поведали одну и ту же историю: призыв к оружию нашего синтетического Пророка и последовавший перерыв связи превратили правительственные войска в тело без головы, которое без всякого смысла махало мечами и било по себе самому. Могущество Пророка основывалось на суевериях и жульничестве; мы же обернули это оружие против самого Пророка.

Заседание Ложи в тот вечер было самым грандиозным из тех, на которых мне приходилось присутствовать. Мы расположились в Центре связи. Начальник службы связи исполнял функции секретаря заседания, получая и тут же передавая генералу Хаксли как Мастеру Востока доклады и телеграммы с разных концов страны, по мере того как они поступали. Мне тоже предложили занять почетное место, произведя меня в младшие подмастерья. Генералу пришлось позаимствовать у кого-то шляпу каменщика, которая оказалась ему мала, но никто не обращал на это внимания. Мы произносили древние слова от всего сердца так, словно мы говорили их впервые в жизни. И поступила телеграмма, что Луисвилл наш, такой перерыв никого не раздражал. Мы строили здание нашего государства. Долгие годы трудилось лишь наше воображение, теперь мы принялись за этот труд наяву.

14