История частной жизни. Том 1

Разница в образе жизни между мужчиной и женщиной (один — хозяин своего mund, другая — зажата рамками множества запретов) становится еще более очевидной, когда речь заходит о разводе. Нам неизвестно, был ли разрешен развод у Франков. Во всяком случае, они запрещали разрывать помолвку, которая была эквивалентна заключению брака, и наказывали за это Штрафом в 62,5 солида. Законы же бургундов и римлян, вовеки мнению Церкви, разводы разрешали — на условиях, которые практически всегда были неблагоприятны для женщин. Так, муж мог отказаться от жены, если она совершила «одно из трех следующих преступлений: супружескую измену, порчу [то есть приняла напиток, вызывающий выкидыш или неспособность иметь детей] и осквернение погребения». Римский закон заменяет два последних преступления на «отравительница и сводница». Но если женщина осмеливалась уйти от мужа, ее должны были задушить и бросить в болото, поскольку сделать это она могла только ради супружеской измены. У галло–римлян развод мог происходить по обоюдному согласию сторон. Жена могла развестись с мужем, если тот совершил убийство или осквернил могилу. Здесь мы обнаруживаем классическое различие двух цивилизаций. Римляне мыслили в категориях равенства полов, тогда как германцы руководствовались представлением об их иерархичности и о доминировании мужчины. Дальше мы постараемся прояснить эту разницу, однако есть один момент, сближающий два мира: ни в том, ни в другом случае не идет речи о мужской измене. Разрыв супружеских отношений с последующим повторным браком был обычным явлением в меровингскую эпоху. Об этом свидетельствуют нотариальные формулы римского права, применявшиеся во всей южной Галлии, в Туре, Анжере и даже в Париже, вплоть до 732 года, даты появления сборника формул Маркульфа. Весьма показателен текст из Анжера, датированный концом VI века: «Такая–то такому–то, своему супругу, который не проявил любви, а оказался несносным и надменным. Всем известно, что по бесовскому наущению, несмотря на божественный запрет, мы не можем больше жить вместе. Мы договорились между собой и перед судом, что нам нужно освободиться от взаимных обещаний. Так и было сделано. Где бы мой муж ни захотел жениться, он вправе и свободен это сделать. Точно так же, где бы вышеназванная женщина ни захотела выйти замуж, она вправе и свободна это сделать. И если, начиная с сегодняшнего дня, один из нас попытается действовать против этого документа или подвергнуть сомнению его положения, он, в соответствии с законным соглашением, выплатит своему бывшему супругу сумму в столько солидов, сколько потребует судья, который будет представлять противоположную сторону. Он не получит ничего из того, что будет требовать. Этот документ останется в силе на все последующие годы». Следовательно, Церковь должна была терпимо относиться к разводу по обоюдному согласию, даже если варвары считали его безнравственным и скандальным — как в данном случае, когда развод был инициирован женщиной. Если учитывать другие, более поздние свидетельства, относящиеся к VIII веку, то становится очевидным, что в некоторых деликатных случаях речь шла даже о прямом содействии разводам. За несогласием на продолжение брачных отношений — помимо языческих представлений, адюльтера, бесплодия женщины, проказы и т. д. — могли скрываться жестокость или импотенция мужа, желание женщины уйти в религию. Далее мы познакомимся с причинами подобных сделок с совестью.