История частной жизни. Том 5. От I Мировой войны до конца XX века

она обязана соблюдать определенный режим и подвергается риску (смерть в родах до сих пор случается, хотя и исключительно редко). Национальный комитет по этике постановил п октября 1984 года, что здоровый доброволец, соглашаясь на клиническое исследование, имеет право на денежную компенсацию за причиненные неудобства, но не на вознаграждение. Небольшое различие в терминах позволяет оплатить услуги суррогатной матери, не нарушая закона.

Те примеры, которые мы привели, отнюдь не исчерпывают все разнообразие возникших проблем. Еще в 1979 году доктор Пьер Симон задал ключевой вопрос: «Как быть со вдовами, решившимися на искусственное оплодотворение законсервированной спермой покойных мужей? Сколько возбудят судебных дел по поводу злоупотреблений с наследством, если этот вопрос не будет решен законодательно!» В 1984 году Коринн Парпалекс обратилась в суд города Кретей за разрешением провести искусственное оплодотворение спермой мужа, скончавшегося три года назад от рака яичек (сперма была заморожена в CECOS — Центре по изучению и консервации спермы и яйцеклеток). Статья 315 Гражданского кодекса категорична: «Признание отцовства невозможно ни для ребенка, родившегося более чем через 300 дней после расторжения брака, ни для ребенка, родившегося более чем через 300 дней после исчезновения отца». В отличие от суда Ниццы, вынесшего решение о строгом соблюдении положений статьи 311, суд города Кретей постановил проигнорировать статью 315, потому что по приговору от 1 августа 1984 года он разрешил это искусственное оплодотворение, поскольку «ни условия консервации и хранения спермы покойного супруга, ни оплодотворение его жены не нарушает естественного права, а одной из целей брака является продолжение рода». Таким образом, отцовство было имплицитно признано. Это показывает, в какой мере судья берет на себя функции законодателя и «решает спор», потому что в данном случае его решение с юридической точки зрения может быть оспорено: ребенок не может быть признан законнорожденным, потому что брак, автоматически расторгнутый в связи со смертью одного из супругов, недействителен. Приподнявшись над буквой закона, судьи из Кретея постановили, что покойный мог дать жизнь сироте. В Австралии хранятся замороженные эмбрионы, «родители» которых, очень богатые люди, погибли в авиакатастрофе. Если эти эмбрионы будут пересажены в матку здоровых женщин и «реактивированы», смогут ли они в дальнейшем стать детьми, воспитанными приемными родителями, и в то же время законными наследниками своих покойных биологических родителей?

На открытии ранее упомянутого семинара «Генетика, рождение и право», проводившегося в январе 1985 года, было зачитано послание президента Республики, в котором подчеркивалось отсутствие законодательства в этом вопросе: «На какие принципы можно опереться сегодня, когда границы жизни понимаются шире и встает вопрос прав еще не родившихся людей? <...> Теперь, когда продолжение рода и наследственность находятся под контролем <...>, наступила эпоха, когда человечество может играть по своим правилам». Следует ли принимать законы? Или, как того желает старшина Карбонье, «из двух возможных решений выбирать всегда то, которое требует меньше всего от права и отдает основное на откуп нравам и морали»? Робер Бадинтер, видный юрист, минимизирует юридическую сложность проблемы суррогатных матерей: с его точки зрения, «одалживание» матки есть не что иное, как досрочное усыновление, и интересы ребенка находятся под угрозой не более и не менее, чем в случае усыновления. Министр социальной защиты и национальной солидарности Жоржина Дюфуа более сдержанна. Вот что она заявляет в интервью каналу «Европа-1» 24 апреля 1985 года: «Я не могу позволить открыть прокат маток <...>• Точки зрения подчас разнятся, и даже в правительстве наблюдается раскол <...>. Никто не может сказать, что его решение самое верное, потому что проблема слишком нова». «Парадокс заключается в том, — говорит доктор Кутан, — что в своем непреодолимом желании иметь ребенка бездетные пары ставят под угрозу социальные структуры, к которым они стремились примкнуть». История Коринн Парпалекс наделала много шума (ее иск удовлетворили, но ребенка зачать не удалось). Суррогатные матери, чаще всего американки, дают ийтервью. Бесплодные матери молчат: им хочется сохранить свое бесплодие в тайне.