История частной жизни. Том 5. От I Мировой войны до конца XX века

* Эжен Варлен (1839-1871) —французский коммунист, участник Парижской коммуны.

назначали бы своих заместителей, прорабов, мастеров, что привело бы к созданию такой вертикали власти на производстве, что рабочий человек будет в ней лишь винтиком, которому будет заказана всякая свобода и инициатива». Мы не будем здесь приводить полемику Маркса с Бакуниным на I Интернационале и вспоминать продолжившие ее острые дебаты Ленина и Розы Люксембург, которая не переставала утверждать, будто тезисы статьи «Что делать?» предвещали приход тоталитарного бюрократического царства. В работе «Русская революция», которую она пишет, сидя в берлинской тюрьме в 1918 году, можно прочитать следующие пророческие фразы: «Свобода—это всегда свобода для того, кто думает иначе <...>. Диктатура пролетариата должна быть делом всего класса, а не горстки людей, действующих от имени класса <...>. Без всеобщих выборов, без неограниченной свободы прессы, собраний и дискуссий <...> всем управляют и руководят несколько дюжин руководителей Партии <...>. Власть в действительности находится в руках дюжины людей, а элита рабочего класса время от времени призывается, чтобы аплодировать речам руководителей и единогласно голосовать за решения, которые им предлагаются». Отмечая синхронность ликвидации фашистами в Италии и большевиками в Советском Союзе последних следов свободы, Грамши, для которого марксизм был философией деятельности, а деятельность—единством теории и практики, осмеливается написать руководителям ВКП(б) и умолять их не разрушать «излишними мерами» внутрипартийную демократическую диалектику.

Класс против класса, антифашистское воссоединение?

После раскола на конгрессе в Туре большинство активистов-социалистов предпочитают Французской секции рабочего интернационала компартию. Это был социал-демократический период во Франции, и сторонники левых сил увидели в «большевистской прививке» возможность противостоять интеграции в «буржуазное» общество, что произошло с немецкой социал-демократией. Однако в этом сообществе, где практически не существует границы между частной жизнью и жизнью партийной, француз-социалист чувствует себя неуютно. Он дистанцируется. И сообщество становится микросообществом, сектой, личный состав которой сокращается со 120 ооо человек в 1920 году до 28 ооо в 1934-м. ФКП отмежевывается от других левых Партий, и активисты должны защищать стратегию классовой борьбы, тогда как воцарение фашизма в Италии и подъем нацизма доказывают неэффективность ультраболыпевистской практики и целесообразность сплочения антифашистских сил. С августа 1932 года Барбюс и Роллан собирают в Амстердаме первый всемирный конгресс против империалистической войны, а в июне 1933 года в концертном зале «Плейель» проходит первый Европейский антифашистский конгресс. Самоизо-лировавшаяся ФКП муссирует один и тот же вопрос: «Когда мы возьмем власть?» Морис Торез, генеральный секретарь (с 1930 года) потерявшей независимость ФКП, в феврале 1934-го нашел возможность заменить «унитарную» антикапиталистическую платформу (которая никого ни с кем не объединяла) антифашистской платформой, «защищающей республиканские свободы»: эта платформа, как ожидалось, должна была вдохновить и морально поддержать людей. Пришлось ждать еще пятнадцать месяцев (до августа 1935 года), чтобы VII конгресс III Интернационала утвердил смену курса, отказавшись от стратегии классовой борьбы и объединившись с социал-демократами и мелкобуржуазными партиями в борьбе с фашизмом. На выборах 1936 года ФКП пожинает плоды корректировки курса: за нее было отдано 1468 ооо голосов, и было избрано 72 человека (для сравнения: в 1932 году было 783 ооо голосов и ю избранных); в ноябре 1936 года количество партийных активистов доходит до 300 ооо, однако партия еще не отреклась от того, что Анни Кригель назвала «радикальной странностью».