История человеческих жертвоприношений

Таковы погребальные традиции царей Ура. Но владыки Ура были не единственными из шумеров, переселявшимися в мир иной со свитой. Герой шумерского эпоса Гильгамеш (который правил в городе Уруке где-то около 2700 года до н. э.), согласно тексту «Смерть Гильгамеша», сошел в загробный мир и принес дары богам и героям подземного царства не только от себя, но и от имени тех, кто «почил вместе с ним». На этом основании многие исследователи считают, что урукского царя сопровождала в загробный мир какая-то свита. Гробницы примерно того же времени, в которых вместе с хозяином могилы были погребены и слуги, были обнаружены в еще одном шумерском городе — Кише…

Постепенно загробные свиты шумерских царей уменьшались. Более поздние владыки Ура (жившие примерно в двадцать четвертом веке до н. э.) брали с собой в вечность не более двадцати человек. Впрочем, трудно сказать, было это вызвано изменениями в представлениях о загробной жизни или материальными проблемами — возможно, они просто не могли себе позволить большую свиту. Как писал об этих гробницах раскопавший их Вулли, «ни одна из них не может даже сравниться по пышности с древними царскими гробницами».

На рубеже XXII–XXI до н. э. царь Урнамму, основатель Третьей династии Ура, и его наследники возродили многие традиции древних владык, в том числе и посмертную роскошь. Надземная часть мавзолея, построенного Шульги, сыном Урнамму (по-видимому, для своего отца), занимает площадь тридцать восемь метров на двадцать шесть, помещения были богато украшены золотом, остатки которого сохранились. Подземная часть находилась на девятиметровой глубине и состояла из двух огромных комнат; одна из них принадлежала самому царю, в другой расположилась свита.

Аналогично были устроены и гробницы других царей Третьей династии, и в них также найдены останки принесенных в жертву людей. Но, видимо, в это время обычай хоронить вместе с царями их придворных постепенно отмирает. Уже в поэме, посвященной загробному существованию Урнамму (нечто вроде похоронной песни, написанной, вероятно, вскоре после его смерти), нет ни слова о сопровождающих его людях. Там говорится о том, как царь прибыл в подземное царство Эрешкигаль — «страну без возврата» — с богатыми дарами. Он, как ранее Гильгамеш, тоже почтил подарками богов и героев, но сделал это лишь от своего имени. Более того, в загробном мире к царю сразу приставили нескольких слуг из числа ранее умерших шумеров — это дает основание думать, что своей свиты у новоприбывшего не было (хотя археологические находки и говорят об обратном). Примерно с этого времени шумеры стали на царских похоронах наносить себе символические ранения ножами, царапать лица… Но умирать вместе со своим повелителем от них теперь не требовалось.

Шумерские, а позднее и вавилонские боги никогда не отличались особой кровожадностью, и человеческие жертвоприношения богам в междуречье Тигра и Евфрата не привились. Некоторые ученые считают, что в далекой древности здесь мог существовать земледельческий культ, в котором роль умирающего и воскресающего бога, символизирующего умирающую и воскресающую природу, поручалась человеку. При этом, как пишет английский археолог Гордон Чайлд, человек, исполнявший во время обряда роль «царя зерна», «подобно зерну, должен быть зарыт в землю, чтобы позднее появиться вновь; применительно к людям это означало, что он должен быть убит и заменен более молодым и сильным».

Культы, в которых земледельцы для повышения урожая расчленяли и зарывали в полях тела своих жертв, действительно известны. Но что касается Междуречья, этот обряд, если и выполнялся здесь в далекой древности буквально, в историческое время был представлен символически. М. Белицкий в книге «Шумеры» пишет:

«Мужчина, игравший роль божества, мог на какое-то время исчезнуть, а для того чтобы убедить высшие силы в подлинности происходящего, разыгрывались сцены всеобщего отчаяния…»