История человечества. Россия

О том, как появилось это алиби, рассказывал в своих воспоминаниях один из соратников Михаила Васильевича П. Н. Караваев: «Фрунзе и Гусеву было предъявлено обвинение в покушении на должностное лицо при исполнении им служебных обязанностей в местности, состоящей под особым надзором. Дело поступило в военный суд. Над Фрунзе нависла угроза смертной казни… Узнав об опасности, которой подверглась жизнь Михаила Васильевича, его партийные товарищи на воле и родственники стали принимать экстренные меры. Под Москвой был найден… врач Иванов, который согласился подтвердить на суде, что в день покушения на Перлова Фрунзе был у него на приеме, о чем-де свидетельствует запись в книге посетителей. Одновременно оставшиеся на свободе боевики явились к Быкову и заявили, что, если он не откажется от своего показания у следователя, они расправятся с ним, как с предателем. В результате Быков подал заявление, в котором отрицал ранее данные им показания об участии М. В. Фрунзе в покушении на урядника Перлова».

Однако приговор, оглашенный 27 января 1909 года, все же гласил: «Подсудимых Павла Гусева и Михаила Фрунзе лишить всех прав состояния и подвергнуть каждого смертной казни через повешение». Так Михаил Фрунзе получил свой первый приговор.

Подсудимые и их адвокаты с приговором не смирились и направили в Главный военный суд кассационные жалобы, в которых указали на допущенные судом процессуальные нарушения. Дело Фрунзе и Гусева снова поступило на рассмотрение в Московский окружной военный суд, но уже в новом составе судей.

Тем временем подходило к концу следствие по второму делу, в котором в качестве обвиняемого фигурировал Михаил Фрунзе. 38 революционеров обвинялись в создании «…сообщества, заведомо поставившего целью своей деятельности ниспровержение путем вооруженного народного восстания существующего в России, основными законами установленного образа правления и замену его демократической республикой». На этот раз тактика Фрунзе и его защитников была иной – поскольку смертная казнь по этому делу подсудимому не грозила, он, не скрывая своей принадлежности к большевикам, использовал зал суда как трибуну для пропаганды революционных идей. В итоге Михаила, как и большинство других обвиняемых (некоторые, впрочем, были судом оправданы), приговорили к 4 годам каторжных работ. Однако на каторгу Фрунзе так и не отправили, поскольку не было закончено разбирательство по первому делу о нападении на урядника.

Новое заседание Московского окружного суда под председательством генерал-майора Кошелева началось 22 сентября 1910 года. Крестьянин окончательно запутался в своих показаниях по поводу того, кто именно стрелял в урядника Перлова, вызванный же в суд врач Иванов подтвердил «алиби» Фрунзе. Однако показания Иванова и других свидетелей были признаны недостоверными, и уже на второй день рассмотрения этого дела Фрунзе и Гусев во второй раз были приговорены к смертной казни.

И снова революционерам удалось избежать казни. Это дело привлекло внимание многих известных людей той эпохи, например писателя В. Г. Короленко, который в своей статье «Черты военного правосудия» писал: «Под давлением общественности казнь была заменена Фрунзе каторгой». Впрочем, П. Н. Караваев отмечал, что его (Михаила Васильевича) друзья и родственники нашли пути к командующему войсками Московского военного округа и добились замены смертной казни каторжными работами».

Мы не случайно так подробно коснулись темы взаимоотношений Михаила Васильевича Фрунзе и судебной системы Российской империи. Историк и телеведущий Лев Лурье говорил об этом так: «Фрунзе – это тип Овода из романа Войнич. Это человек, который выдержал не просто каторгу царскую, он сидел тяжелее, чем кто бы то ни было из большевиков, другие и рядом с ним не стояли. Его пытали и били казаки, его приторачивали к лошади и волочили по булыжной мостовой во время подавления революции 1905 года». Вообще, Михаил Васильевич был единственным большевиком, которого царское правительство приговорило, причем дважды, к смертной казни. Фрунзе провел восемь лет в заключении, и не в ссылке, а самых суровых тюрьмах Российской империи, в том числе и в печально знаменитом Владимирском централе.

Еще раз повторимся: ни один руководитель партии большевиков, ни один из командиров Красной армии не мог похвастаться подобными «достижениями». И это тяжелое, даже мучительное революционное прошлое стало фундаментом популярности Фрунзе и одновременно определенной ревности однопартийцев.