История человечества. Восток

Так, с традиционным «Тэнно хэйку бандзай!» (обычно это выражение переводят как пожелание – «желаю императору прожить десять тысяч лет!», у нас и на Западе более известен сокращенный вариант «бандзай») адмирал Угаки Матомэ спикировал на вражеские корабли у гористого побережья Окинавы, а вслед за ним и шесть других самолетов – верные самураи ушли вслед за господином. Вот только последних стихотворений они не оставили, и свидетелей их героизма, возможно, не было вовсе, кроме морских чаек и свинцово-серых волн Великого океана. По крайней мере, архивы ВМС США не отмечают потерь от атак камикадзе в этот день. По-видимому, летчики, исчерпав запас топлива, просто обрушили машины в океан, либо о чем-то умалчивают американские архивы… Лишь через десятки лет после событий 1945 года тайна приоткрылась – на северном побережье Окинавы, в малодоступном районе на берегу были найдены фрагменты четырех японских самолетов, которые входили в состав погибшей 15 августа группы. Видимо, остальные бомбардировщики, в том числе самолет Угаки, поглотили океанские волны…

А что же инициатор создания корпуса смертников, подлинный «отец камикадзе» вице-адмирал Ониси Такидзиро? Он ушел с не меньшим достоинством, предпочтя смерть от собственной руки в традиционном японском стиле, пережив Угаки, возможно, на несколько часов – но каких часов! Еще на рассвете 15 августа он совершил сэппуку в полном одиночестве, без помощника кайсяку. Затем Ониси отказался от всякой медицинской помощи и прожил в страшных мучениях до шести часов вечера. Друг адмирала, Кодама Ёсио, стал свидетелем последних часов жизни непреклонного адмирала. Его попытка совершить дзюнси была остановлена окриком Ониси: «Не будь дураком! Что толку с того, что ты себя сейчас убьешь? Молодые люди должны жить и отстроить Японию заново». На предложение Кодама привезти жену адмирала для последнего прощания с ней Ониси нашел в себе силы улыбнуться: «Что может быть менее умного для военного, чем разрезать себе живот, а потом ждать приезда жены? Лучше посмотри на это стихотворение!»

Последним хокку Ониси Такидзиро было:

Омыта и ясна
Теперь луна сияет.
Гнев бури миновал.[103]

Может ли его последнее стихотворение означать надежду на то, что после всех яростных порывов божественного ветра над многострадальной страной Ямато снова будет сиять чистая, незамутненная ничем луна? Кто знает…

И все же, кем они были, молодые парни и их командиры, многие из которых, как мы видим, отнюдь не прятались за спины подчиненных? Собственная пропаганда хотела их видеть «богами войны без земных желаний», вражеская – оголтелыми фанатиками-милитаристами, современные правые в Японии (и за ее пределами) – образцовыми патриотами, современные же левые – жертвами Циничного обмана со стороны милитаристов и отчасти – самообмана. В чем-то им было тяжелее, а в чем-то легче, нежели тому ирландскому летчику времен Первой мировой, гибнущему за неизвестно чьи интересы и сознающему это, от имени которого нобелевский лауреат Уильям Батлер Йейтс написал бессмертные строки:

Зачем ушел я на войну
Под ложь с трибун и рев толпы?
Во имя долга? За страну?
Слова затерты и глупы.
Сменить чреду ничтожных лет
На облачную круговерть,
И повседневной жизни бред —
На эту жизнь и эту смерть…[104]