История черного лебедя (ЛП)

— Холодно, — хнычу я, прижимаясь ближе. В Миннесоте декабрь. Снега еще нет, но температура здесь примерно на десять градусов ниже, чем в Дасти Фаллс.

— Вот почему я взял твой любимый свитер. Слышал, что собор Святого Павла считается одним из самых изысканных во всей стране. Знаю, как ты любишь старые церкви.

Я приподнимаюсь на локте и кладу голову на ладонь. Провожу другой рукой, которую он теперь освободил, по своей груди, вниз по животу и скольжу по своей заднице, прежде чем вернуться наверх и, используя большой и указательный пальцы, сжимаю сосок, пока он не затвердевает.

Он стонет, протяжно и жадно.

— Ты действительно хочешь куда-то пойти?

А потом я лежу на спине, руки вытянуты над головой. Он идеально располагается между моими ногами. Я уже чувствую, как быстро он утолщается. Его дыхание участилось, а глаза потемнели.

Да.

Я выиграла.

Только он не пытается использовать впечатляющее оборудование, которым благословлен.

— Как бы мне ни хотелось сказать обратное, и как бы ни противоречили мне твои любовные романы, я физически не могу трахать тебя весь день. Ты понимаешь это, верно?

У нас был секс уже трижды с тех пор, как мы покинули Дасти Фаллс менее суток назад. Быстрый секс в грязном общественном туалете. Томное занятие любовью прошлой ночью после интимного итальянского ужина в бистро дальше по улице. И грубый и грязный раунд этим утром, когда Кэл прошептал все греховные вещи, которые он мечтает сделать с моим телом, заставляя меня кончить сначала ртом, а затем своим талантливым членом. Почти уверена, что выкрикивала его имя не раз. Бьюсь об заклад, я кричала так громко, что меня услышал даже Пьер ЛеМарс.

Одна только мысль об этом заставляет меня снова возбудиться. Я извиваюсь, пытаясь выровнять его так, как мне нужно.

— Не хочешь проверить эту теорию? — насмехаюсь я, мое дыхание теперь идет короткими выдохами. Я двигаю бедрами вверх и вниз.

Почти готово…

Кэл наклоняется, пока не касается своим ртом моего, когда говорит.

— Нет. Я хочу показать свою чертовски сексуальную жену в городе, а потом вернуться сюда и трахать ее всю ночь на каждой поверхности этой комнаты.

Я перестаю двигаться.

— О? Всю ночь, говоришь?

Он смеется, хотя теперь его губы накрывают мои. Я высвобождаю руки, чтобы обвить их вокруг его шеи и зарыться пальцами ему в волосы. Провожу ногтями по его голове, пока он целует меня медленно и уверенно.

— А теперь пошли, — говорит он мне, слишком быстро отстраняясь. — Если мне придется лежать здесь дольше и вдыхать запах свежих булочек с корицей и кофе с фундуком, я начну есть свои конечности.

Я ухмыляюсь.

— Можешь вместо этого съесть меня, — предлагаю я.

Бескорыстно, конечно.

Посмеиваясь, он качает головой и отталкивается от меня. Он тверд как камень. Я прикусываю нижнюю губу, позволяя глазам упиваться эротическим видом моего мужа, совершенно голого.

— Ты — злая искусительница, знаешь это?

— Знаю. — Я приподнимаюсь на локтях, остро осознавая, что мои тугие соски указывают в его сторону. — Но, видимо, недостаточно искусительная или злобная.

— О, поверь мне, Лебедь. Ты такая, — хрипит он. — У меня просто потрясающее самообладание. — После быстрого, жесткого поцелуя, я смотрю, как его красивая, тугая, как у бегуна задница неторопливо уходит прочь. Я вздыхаю, когда он исчезает в ванной, откидываясь назад. Все мое тело пульсирует от неудовлетворенной потребности.

— Душ, Мавс, — кричит Кэл из другой комнаты.

— Душ, Мавс, — тихо передразниваю я.

— Я слышал это, сопливая девчонка. — Он высовывает голову из-за угла и протягивает руку. — Как насчет того, что я предложу потереть тебе спинку?

Меня это воодушевляет.

— Только мою спинку? — спрашиваю я, соскальзывая с мягких простыней и направляясь к нему. Плитка холодит мои ноги, как только я перехожу с ковра в ванную.

Прижимая меня к своей мужской наготе, он шепчет:

— Будь хорошей девочкой, и ты сможешь заставить меня сделать для тебя все что угодно.

Моя кожа покрывается мурашками.

— Что угодно? — я смотрю в его сияющие карие глаза, на моем лице широкая улыбка.

— Ага, — мягко отвечает он, заправляя мне за уши непослушные волосы. Это мягкий ход. Тот, который он, вероятно, делает уже больше сотни раз, но теперь он кажется другим. По крайней мере для меня. Я понимаю, что это всегда значит для него что-то большее. — Что угодно.

То, как он произносит это, звучит зловеще. Как будто он будет убивать, лгать, обманывать и воровать ради меня.

— Не думаю, что ты имеешь это в виду.

Момент мгновенно превращается из игривого в серьезный.

— Я всегда имел в виду именно это.

Спустя мгновение, прежде, чем я снова успеваю моргнуть, он снова светлеет и становится добродушным.

Менее чем через сорок пять минут и еще два оргазма (моих) спустя мы спускаемся. Я с облегчением отмечаю, что не чувствую ни холодного воздуха, ни ощущения невидимого преследования. Мы пробираемся через большую гостиную, где сидят двое гостей, читают газету и пьют кофе. Мы вежливо здороваемся, но продолжаем идти.

— Завтрак закончился? — шепчу я Кэлу, отмечая, что уже почти 10:00.