История чтения

Не все были с этим согласны. За два столетия до Мартини каноник собора Парижской Богоматери Пьер Абеляр, который был кастрирован за соблазнение своей ученицы Элоизы по приказу ее дяди Фульбера, вступил в переписку с бывшей возлюбленной, к тому времени аббатисой монастыря Параклет, и письма эти сделались знаменитыми. В них Абеляр, чьи творения были осуждены Суассонским и Сансским соборами, человек, которому личным указом папы Иннокентия II было запрещено писать и преподавать, предполагал, что женщина вообще находится ближе к Христу, чем любой мужчина. Мужской одержимости войной, насилием, почестями и властью Абеляр противопоставлял женскую мудрость и чистоту души, «способность говорить со Святым Духом во внутреннем царстве души в словах теснейшей дружбы»[490]. Современница Абеляра аббатиса Хильдегарда Бингенская, одна из величайших мыслительниц своего века, утверждала, что слабости Церкви — это мужские слабости и что женщины должны пользоваться сильными сторонами своего пола в эту tempus muliebre, эпоху женщин[491].

Но застарелую враждебность по отношению к женщинам было не так просто преодолеть. Предостережение, обращенное к Еве в книге Бытия (3: 16), использовали снова и снова, чтобы превознести как женские добродетели кротость и покорность: «к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою». «Женщина была создана в помощь мужчине», объяснял святой Фома Аквинский[492]. Во времена Мартини святой Бернардин Сиенский, возможно самый популярный проповедник своего времени, увидел Марию Мартини не как собеседницу Святого Духа, но как образец подчиненной, исполненной чувства долга женщины. «Мне кажется, — писал он, после того как увидел творение художника, — что самую прекрасную, самую скромную, самую благочестивую позу вы можете увидеть на этой росписи. Вы видите, что она даже не смотрит на ангела, но сидит с почти испуганным видом. Она знала, что перед ней ангел, так чего же ей бояться? И что бы она сделала, если бы на месте ангела был мужчина? Вот, девушки, пусть она будет вам примером. Никогда не разговаривайте с мужчинами, если рядом нет вашего отца или матери»[493].

В таком контексте намек на связь Марии с интеллектуальной мощью был большой дерзостью. В предисловии к учебнику, написанному для своих парижских студентов, Абеляр совершенно ясно высказал отношение к пытливому интеллекту: «Сомнения побуждают нас задавать вопросы, а задавая вопросы, мы постигаем истину».[494] Интеллектуальная мощь рождается из любопытства, но для очернителей Абеляра чьи женоненавистнические высказывания эхом повторял святой Бернардин — любопытство, особенно у женщин, было грехом грехом, побудившим Еву попробовать запретный плот познания. Девственную невинность женщин следовало сохранять любой ценой.[495]

С точки зрения святого Бернардина, образование было опаснейшим порождением любопытства и толчком к развитию еще большего любопытства. Как мы уже знаем, большинство женщин уже в XIV веке — и уж конечно в Средние века были образованны ровно настолько, сколько требовалось, чтобы вести домашнее хозяйство. В зависимости от их общественного положения молодых девушек, знакомых Мартини, либо учили совсем немногому, либо вовсе не учили. Если они росли в аристократической семье, им объясняли, что должны уметь фрейлины, или учили управлять поместьем, для чего необходимо было лишь кое-как уметь читать и писать, однако, несмотря на это, многие женщины становились очень образованными. Девушкам в семьях купцов приходилось принимать участие в делах, так что их обязательно учили писать и читать и даже преподавали основы математики. Торговцы и ремесленники иногда учили дочерей своему ремеслу в надежде получить бесплатных помощниц. Дети крестьян, как мальчики, так и девочки, чаще всего не получали вообще никакого образования[496]. Иногда женщины занимались умственным трудом в религиозных общинах, но при этом их жестко контролировали начальники-мужчины. Поскольку школы и университеты чаще всего были закрыты для женщин, с конца XII по XIV век наука и искусства фактически были сосредоточены вокруг мужчин[497]. Женщины, занимавшиеся наукой в то время — такие как Хильдегарда Бингенская, Юлиана Норвичская, Кристина Пизанская и Мария Французская, — фактически совершали невозможное.

Таким образом, Мария Мартини заслуживает менее поверхностного изучения. Она сидит неудобно, всем телом отворачиваясь от странного пришельца, ее правая рука крепко сжимает плащ у подбородка, и смотрит она не в глаза ангелу, а на его губы (что бы ни говорил святой Бернардин). Слова, появляющиеся изо рта ангела, написаны большими золотыми буквами; Мария не только слышит, но и видит Благовещение. Левой рукой она придерживает книгу, которую читала, заложив ее большим пальцем. Это довольно внушительный том, возможно формат ин-октаво, в красной обложке.

Но что это за книга?