История детской души

На другой день, в седьмом часу утра, маленький Лионель, совсем уже одетый, сидел у окна своей спальни и с нетерпением поджидал появления Монтроза. Он собрался проводить своего дорогого учителя и находился в возбужденном состоянии… День был чудный, солнце ярко светило на безоблачном небе, птицы как-то восторженно пели. Различные чувства волновали чуткую душу ребенка: грустно было расстаться с веселым, милым, добродушным учителем, который относился к нему так ласково и один понимал его… весело, казалось, встать потихоньку, в неурочный час, и украдкой, без ведома отца, выйти из дома… весело смотреть, как дилижанс, с ретивою четверней, молодцеватым кучером и еще более молодцеватым красноносым кондуктором стоит у неуклюжего, маленького почтового домика, носящего смешное прозвище «Колода Карт», и наблюдать, как м-р Монтроз станет взбираться на высокое сиденье, и кондуктор затрубить -ту-ту-ту в свой рог, и как наконец тронется величественный экипаж, и кони помчать его с неимоверною быстротой!.. Мудрено ли, что все это приводило мальчика в какой-то трепет… Но в самом тайнике своей души он лелеял нечто иное, о чем не поведал даже Монтрозу: он решил-весь тот день домой не возвращаться!… Он знал, что до прибытия профессора Гора, уроков не будет, а профессора ждали поздно вечером, около 10 часов, так что весь день был в его распоряжении долгий, чудный, солнечный день, и он сказал себе, что воспользуется им себе на радость!… Он вовсе не желал обманывать отца: эта потребность- уйти, куда глаза глядят, происходила от необъяснимого, ему самому непонятного чувства -душа его устала и жаждала покоя… Всю ночь он обдумывал этот свой план и чем больше всматривался в него, тем больше убеждался, что ничего дурного в нем нет. М-р и м-с Велискурты никогда не присылали за ним иначе как к завтраку, предполагалось, что все остальное время он проводить за занятиями со своим воспитателем: благо он на несколько часов был сегодня лишен воспитателя, неужели не мог он воспользоваться своею свободою? Он еще не успел разъяснить себе этот вопрос, когда Монтроз тихо вошел с чемоданом в руках.

— «Пойдем», сказал он, ласково улыбаясь. «Чу! не шуми, ступай осторожно: никто еще в доме не проснулся! Хочу быть соучастником твоего сегодняшнего похождения! Позавтракаем еще раз вместе у м-с Пейн — успеем, дилижанс придет еще не скоро!»

Выразив свою радость восторженным неслышным прыжком, Лионель на цыпочках покрался за своим воспитателем, спускаясь с лестницы точно котенок, краснея от радости и от страха, когда тяжелая входная дверь, бережно ими раскрытая и также тихо и бережно притворенная — осталась позади их, и они очутились одни среди благоухающего сада.

— «Дайте-ка, я понесу ваш чемодан,» бойко и развязно сказал Лионель, «я могу!»

— «А я так думаю, что не можешь!» смеясь, сказал Монтроз. «Лучше понеси моего Гомера.»

Мальчик принял книгу обеими руками и понес ее с каким-то благоговением, как святыню.

— «М-р Монтроз, куда вы теперь поедете», спросил он, «будете-ли заниматься опять с каким-нибудь мальчиком?»

— «Нет, нет еще… придется ли мне когда-нибудь найти такого мальчика, как ты? Как ты думаешь?»

Лионель серьезно подумал прежде, нежели дать ответ, и, наконец, сказал:

— «Право, не знаю. Вероятно, бывают и такие. Видите, раз ты единственный сын, трудно тебе походить на других мальчиков — тебе постоянно надо стараться делаться умнее… Было бы, например, у меня еще два или три брата, мой отец желал бы, чтобы каждый из нас был умный, всем нам было бы легче — тогда он не с меня одного бы всего требовал. Вот, как я это понимаю.»

— «Вот, как ты это понимаешь,» повторил за ним Монтроз, внимательно всматриваясь в его серьезное, сосредоточенное личико. „ Итак, ты полагаешь, что твой отец желает из тебя одного извлечь умственные плоды целой семьи? Что же, пожалуй что так!»

— «Конечно,» утвердительно сказал Лионель, «и это так понятно — когда у вас всего один мальчик, вы от него много и ожидаете!»

— «Возмутительно много,» сказал про себя Монтроз, и прибавили громко: «Ничего, мой голубчик, ты не смущайся — учишься ты совершенно достаточно и знаешь куда больше, нежели я знал в твои годы! Я был в школе, в Инвернесе, когда был твоих лет, и почти все свое время проводил в драке… Так-то я учил уроки!»

Он рассмеялся молодым, заразительным смехом, и Лионель также весело засмеялся — до того показалось ему смешно, что мальчик проводил все свое время в драке! Как это было изумительно, как ново!

— «Скажите, м-р Монтроз,» воскликнул он, «из-за чего же вы так дрались?»

— «О, стоило только захотеть, предлог найти было легко! "весело пояснил Монтроз. «Например, покажется мне, что у какого-нибудь мальчика нос слишком длинный — вот, я его за нос дернул, ну, и готово!… Драка неизбежна, если хотим остаться друзьями! Эх! чудное было то время, право, любо вспомнить!»

— «А я никогда даже не видал драки,» промолвил Лионель, «у меня никогда не было мальчика, с которым мне бы можно было драться.»

Монтроз взглянул на него, и сразу его веселое настроение сменилось другим.