История дьявола

Впрочем, для дружеских отношений с персами (а также с их союзниками мидянами) у евреев были весьма веские политические мотивы: именно иранцы покорили Вавилон. Порой историки забывают, что, когда Кир разрешил евреям наконец вернуться в Палестину, многие из них, а возможно, и большинство, предпочли остаться в Вавилоне[674].

Можно смело делать вывод, что у евреев было достаточно времени, чтобы познакомиться с маздеизмом[675]. Впрочем, именно благодаря вавилонскому Талмуду нам удалось пролить свет на первородный маздеизм. Многие авторы отмечают тот факт, что иудаизм был в долгу перед маздеизмом: «Древняя семитская вера в загробную жизнь под влиянием персов превратилась в веру в бессмертие души; проникнув таким путем в иудаизм, зороастризм затронул христианскую теологию»[676]. Подобно другим религиям, иудаизм обращался к Ведам, как к наиболее древнему источнику, однако в обновленной Заратустрой форме — маздеизму.

Ииудейско-персидские связи не ослабли и четыре века спустя. Когда в 53 году до н.э. парфяне разгромили римское войско в битве при Каррах, «враждебно настроенные к римлянам западные семиты, такие как, например, иудеи из Палестины и Дамаска, а также кочевавшие в пустыне арабы, обратили с надеждой свои взоры к Персии...»[677]

Симпатии евреев по отношению к персам можно понять: собственные религиозные убеждения побуждали иудеев проявлять особую веротерпимость, потому что после реформы Заратустры иранцы исповедовали единственную в мире истинно монотеистическую религию. Отсюда пристальное внимание, с каким евреи знакомились с этим вероисповеданием, позаимствовав идею небесных созданий под названием «ангелы»[678]. «Так же, как и религиозная философия израильтян, реформированный маздеизм проповедовал тесную связь между благочестием и нравственностью»[679].

И даже прозвище главы эссенов, «Учитель праведности», перекликается с именем Ахура Мазда, называвшегося «Истиной — Справедливостью», и еще больше укрепляет нас в мысли, что вероучение эссенов представляло собой иудаизм, обратившийся к своим истокам и с отвращением отвернувшийся от эллинистически и «коллаборационистски» настроенного духовенства[680]. Иудеи, позаимствовав у вавилонян схему Бытия, могли с таким же успехом перенять у маздаизма дуалистскую концепцию Бог—дьявол.

Следует отметить, что мысль вполне закономерная, хотя и опасная, ибо маздеизм отличается от иудаизма эссенов. И различие состоит в апокалиптической направленности иудаизма. Для маздаистов мир замыкался на имманентной божественной сущности, и космическое время, или Зурван, сглаживало противоречия между антитезой Бог — Ахура и Ариман — дьявол. Понятие Зурван было неизменным и вечным, тогда как время, в представлении эссенов, должно было когда-нибудь непременно кончиться, что едва не произошло на самом деле в 31 году до н.э., когда в Иудее случилось мощное землетрясение, которое унесло тридцать тысяч человеческих жизней, разрушило большинство зданий в Кумране и вызвало пожар; уверенные в том, что настал час страшного суда, эссены бежали в пустыню[681], где они со все нараставшей тревогой стали ожидать конца света. В отличие от кумранских отшельников, персы никогда ни о чем подобном даже и не задумывались.

У нас не вызывает сомнения, что именно из маздаизма заимствована концепция дьявола — противника Бога, которая, как мы смогли убедиться, была изначально чужда иудаизму. Однако заимствование произошло в тот момент, когда над еврейским народом нависла угроза потери национальной самобытности вначале из-за порабощения, а затем в результате проникновения эллинизма, навязанного римскими захватчиками. Когда евреи, отчаявшись когда-нибудь вернуть утраченную независимость, уже решили, что Бог отступился от них, эссены провозгласили себя последними правоверными представителями своего народа, исповедовавшими Тору и еврейское благочестие. А концепция дьявола была взята из маздеизма в основном по политическим мотивам.

В какой-то момент эссенам понадобилось во что бы то ни стало найти и заклеймить врага Богом избранного народа. Так, эссены обратились к дьяволу маздеизма. Но весь парадокс заключается в том, что они назвали его вовсе не Ариман, а дали ему имя, под которым он известен в Месопотамии: Велиал, — производное от Бела или угорского Ваала. И их можно было понять, ибо в Иерусалиме ему был воздвигнут грандиозный храм. Он был такой большой, что когда Иегова созвал верующих, которые поклонялись Ваалу, то в городе «не осталось ни одного человека, кто бы не пришел»[682]. Так древний бог вавилонян, создатель всего сущего, бог плодородия, громовержец и покровитель воинов был проклят кумранскими отшельниками, охваченными первородным ужасом.