История димломатии, том 1

После взятия Бастилии Национальное собрание, опираясь на принцип народовластия, стало вмешиваться в дипломатию королевского министерства, стремясь подчинить ее своим целям. От случая к случаю Национальное собрание издавало декреты по поводу сообщений министра иностранных дел о внешних делах. В мае 1790 г. Национальное собрание резко столкнулось с королевской властью из-за вопросов внешней политики. В это время возникла угроза войны между Испа­нией и Англией из-за притязаний на часть тихоокеанского побережья Северной Америки. Весной 1790 г. обе стороны го­товились к войне. В силу союзного «фамильного договора» 1761 г. испанский двор потребовал помощи от Людовика XVI. Министр иностранных дел сообщил Национальному собранию о намерении короля вооружить флот против Англии. Его заяв­ление вызвало в Национальном собрании целую бурю. Буржуа­зия негодовала на испанскую политику, не допускавшую французских товаров в испанские колонии, и не сочувствовала «фамильному договору». Она видела в нем лишь династический союз. Многие основательно думали, что король под предлогом войны с Англией хотел попросту увеличить вооруженные силы для борьбы с революцией и с помощью их разогнать Нацио­нальное собрание. Поэтому левая часть Национального собра­ния решила отнять у короля право объявлять войну и заклю­чать мир. Национальное собрание постановило, что само будет контролировать дипломатические переговоры и утверждать до­говоры. После горячих прений большую часть депутатов увлек за собой граф Мирабо, который около этого времени начал уже получать тайную субсидию от короля. 24 мая Мирабо добился в Национальном собрании компромиссного решения по вопросу о праве войны и мира. Согласно этому решению только Нацио­нальное собрание могло объявить войну и заключить мир, — но лишь в том случае, если король внесет такое предложение. Таким образом, право войны и мира было разделено между королем и Национальным собранием. Во время прений депу­таты резко осуждали династическую тайную дипломатию и союзы и заявляли, что Франции нужны только «национальные договоры», со «справедливыми народами». В связи с рассмотре­нием требований Испании об исполнении «фамильного договора» Национальное собрание создало постоянный комитет для на­блюдения за дипломатическими делами. Главой «Дипломатиче­ского комитета» стал Мирабо. Дипломатический комитет и На­циональное собрание окончательно подчинили себе официаль­ную дипломатию короля и министерства, и крупная умеренная буржуазия стала, наконец, у руководства внешней политикой Франции. По предложению Дипломатического комитета На­циональное собрание оставило в силе союз с Испанией, так как он мог понадобиться против Англии. Однако оно устранило из договора все статьи, которые имели наступательный харак­тер. Были оставлены только оборонительные и торговые обязательства. Основами внешней политики Франции бы­ли провозглашены «всеобщий мир и принципы справедли­вости».

Особым декретом, принятым в декабре 1791 г., было уста­новлено, что «французская нация навсегда отказывается от всякой войны с целью завоевания и никогда не употребит своей силы против свободы какого-либо народа». Завоеватель­ные стремления самой французской буржуазии обнаружились позднее, когда в результате революции власть ее окрепла. В период Национального учредительного собрания власть буржуазии была еще неустойчива: воинственные предприятия могли ее поколебать, и Национальное собрание до своего роспуска осенью 1791 г. сохраняло миролюбивое направле­ние внешней политики и дипломатии.

Когда в 1789 г. в австрийских Нидерландах (Бельгии) произошла революция, Национальное собрание было против вмешательства в защиту Бельгии от Австрии, боясь конфликта с феодально-монархической Европой. Несмотря на энтузиазм газет и клубов по поводу бельгийской революции, бельгийская нотификация о провозглашении независимости Бельгии по ре­шению короля и министра иностранных дел была возвращена обратно в нераспечатанном виде. Национальное собрание не протестовало.