История династии Романовых

«Преступление и наказание» и главы «Войны и мира» печатались в одних и тех же номерах журнала «Русский вестник». И хотя оба произведения, повторюсь, «имели огромный успех» у публики, но самая передовая молодежь охотилась тогда не за этим журналом.

Самым желанным для «истинно передовой молодежи» был номер журнала «Современник», где печатался роман Чернышевского «Что делать?».

То, что было бы невероятным при Николае I, случилось при Александре II: роман арестанта был напечатан! И хотя номера «Современника» вскоре были конфискованы, оказалось поздно: роман начал жить. И уже не было «мыслящего юноши» в России, который не читал бы «Что делать?».

Террорист Александр Ульянов считал эту книгу революционным Евангелием. И когда его младший брат Владимир Ульянов-Ленин прочел любимую книгу брата, он заявил: «Эта книга меня перепахала». «Что делать?» сделала революционером будущего вождя большевистской России.

Эта книга – загадка нашей литературы. В ней нет большого писательского таланта, однако именно она становится властителем дум молодежи.

Ибо эта книга прежде всего «идейная». Все радикальные, «передовые идеи» того времени – счастливый коллективный труд, эмансипация женщины, свобода любви, которая выше оков буржуазного брака, – молодой читатель находил в этой книге. Но ее главным смертоносным зарядом был образ Рахметова.

Рахметов появляется в книге в главе «Особенный человек». И читая эту главу, молодежь привычно домысливала, о чем рассказывал ей эзоповым языком узник Петропавловской крепости.

Русский Че

«Особенный человек» Рахметов готовит себя к служению народу. (Читатель тотчас понимал– к революции…) Закаляя себя для будущих невзгод (конечно же, будущие тюрьмы и каторга!), Рахметов ест сырое мясо и спит на гвоздях. Чтобы разделить труд с народом, дворянин Рахметов работает чернорабочим. Он уходит в народ, чтобы его понять, и очень скоро молодые почитатели Рахметова тоже отправятся в народ. Он отказался от личного счастья: от жены и детей, от всего, что могло отвлечь его от служения счастью людей («революции» – понимал молодой читатель). Причем все свои деньги он тратит не на личные нужды, но на помощь неимущим студентам (конечно же, бунтующим студентам!)

И как завет, как призыв, принимал молодой читатель слова автора о Рахметове:

«Вот подлинный человек, который особенно нужен теперь России. Берите с него пример и, кто может и в силах, следуйте по его пути, ибо это есть единственный для вас путь, который может нас привести к желанной цели» (к революции – немедля понимал наш молодой читатель).

Революция и Рахметов – и были ответом автора на вопрос «Что делать?», лукаво поставленный им в заглавии.

И фигура «особенного человека», железного аскета Рахметова на десятилетия завладела воображением молодых людей. Он стал для русских революционеров нарицательным персонажем, человеком-символом, тогдашним русским Че Геварой.

Образ Рахметова – ключ к поведению будущих русских террористов. И, отправляясь в революцию, молодые люди с восторгом будут подвергать себя рахметовским лишениям, повторяя, как заклинание, слова Чернышевского: «Кто может и в силах, следуйте по его пути, ибо это есть единственный для вас путь, который может нас привести к желанной цели».

«С восторженной любовью читали мы “Что делать?”, старались во всем подражать Рахметову», – напишет впоследствии Лев Троцкий. И справедливо добавит: «Это и есть будущий народоволец».

Да, это и был он – будущий народоволец-террорист.

Вот так из камеры Петропавловской крепости Чернышевский отправил свою бомбу – в будущее.

На суде Чернышевский держался грозно и величественно.

Сенат приговорил его к 14 годам каторжных работ (срок был сокращен до 7 лет), дальнейшей ссылке и гражданской казни.

В день гражданской казни Чернышевского в Петербурге моросил дождь… На помосте (эшафоте) стоял черный столб с цепями. К восьми часам вокруг этого эшафота собралась тысячная толпа: литераторы, сотрудники журналов, студенты Медико-хирургической академии, офицеры. Это были его читатели – те, кто назывался «истинно передовой молодежью».

Чернышевского привезла карета, окруженная конными жандармами. На эшафоте палач снял с него шапку, началось чтение приговора: «За злоумышление к ниспровержению существующего порядка» лишается «всех прав состояния», ссылается «в каторжную работу», а затем «поселяется в Сибири навсегда»..

Дождь усиливался. Чернышевский вытирал мокрое лицо и подслеповато протирал запотевшие очки. Прочитав приговор, палач опустил его на колени, сломал над головой саблю и на руки надел цепи. Дождь уже лил непрерывно, и палач надел на него шапку. Чернышевский вежливо поблагодарил, поправил фуражку, звеня цепями. Вот так, стоя на коленях под проливным дождем, создатель железного Рахметова терпеливо ждал конца «позорной церемонии». Толпа молча ждала вместе с ним. По окончании люди тотчас ринулись к карете. Но конные жандармы наехали на теснящуюся к карете мокрую толпу. Люди бросали в карету цветы.