История династии Романовых

Из дневника генеральши Богданович: «Маков, видевший Государя через полчаса после покушения, рассказывал со слов Государя, что поравнявшись с Государем, молодой человек остановился и отдал ему честь. Лицо этого человека обратило на себя внимание царя. И когда он невольно обернулся., увидел пистолет, направленный на него».

Поворот головы спас ему жизнь – пуля просвистела мимо.

«Пуля пробила стену дворца, где и застряла. Злодей прицелился во второй раз – царь уклонился влево, преступник прицелился в третий раз – царь опять уклонился».

«Уклонился» – так назвал Маков бегство по площади Государя Всероссийского.

Итак, когда Соловьев выстрелил первый раз (стрелял с двух шагов. – Э.Р.), пуля просвистела мимо. И тогда Александр пустился от него наутек, как мальчишка. На глазах толпы Государь всея Руси удирал у собственного дворца! Первый раз после смерти отца его заставили исполнять чужую волю.

А Соловьев бежал за ним и палил.

Выстрел. Император резко подал вправо. Он убегал зигзагами, как его учили в гвардии. Шестидесятилетний царь не потерял присутствия духа. Еще выстрел – он бросился влево. Он уже слышал его дыханье… Еще два выстрела. Но он опять успел – увильнул в сторону, пуля царапнула шинель… И наконец, последний – где-то внизу, мимо ног. Это Соловьев выстрелил, уже падая, когда его догнал Кох.

В первую минуту Кох и полицейские на площади попросту остолбенели. Потом бросились за Соловьевым. Тот успел сделать пять выстрелов, когда резвый Кох догнал его и, ударив саблей плашмя, сбил с ног.

Огромный револьвер валялся рядом. Соловьева окружили, топтали черное пальто и били. Но Соловьев уже что-то грыз. Первым сообразил Кох. Поторопился разжать челюсть, но только расцарапал лицо Соловьеву.

Во рту у Соловьева был орех с ядом. Чтобы покончить собой (как обещал Михайлову), он принял цианистый калий – один из сильнейших ядов.

Но яд, видно, был очень старый и, как оказалось потом, в значительной степени разложился. Соловьев остался жив.

В это время из дворца выскочил Петр Шувалов. Отставной начальник Третьего отделения продолжал квартировать во дворце. Он умолил Александра сесть в подкатившую коляску. (Ведь кто-нибудь из «них» мог быть на площади!) В коляске Шувалова царь проехал считанные метры ко дворцу.

Несостоявшегося цареубийцу повезли в канцелярию градоначальника.

Александр вернулся во дворец триумфатором. Объявил: «Господь опять спас!» Императрица уже все знала, хотя он приказал ей не говорить… Она сказала плача фрейлине: «Больше незачем жить, я чувствую, что это меня убивает. Сегодня убийца травил его, как зайца. Это чудо, что он спасся».

В Белом зале – придворные, офицеры гвардейских полков. Один за другим прибывали члены романовской семьи. Брат Михаил, узнавший о покушении, прибежал во дворец без фуражки. Как и 13 лет назад, собралась масса народа. При появлении царя кричали «ура!» Как подсчитал услужливо кто-то, «кричали целых 10 минут». Отслужили молебен.

Но он чувствовал – что-то совсем изменилось… Тогда плакали от счастья. Теперь старались быть счастливыми. Потому что это было уже третье покушение… И случилось страшное– привыкли! Привыкли к покушениям на своего государя.

Вечером записал бесстрастно: «Гулял. У Главного Штаба неизвестный выстрелил в меня 5 раз из револьвера. Бог спас. Собралась вся семья – один за другим. Разговор с Дрентельном: убийца арестован. Благодарственный молебен. Много дам и кавалеров. Все офицеры: ура!».

Потом звонили колокола, и он вышел на балкон над Салтыковским подъездом.

Толпа, собравшаяся перед балконом, приветствовала государя.

Василий Бильбасов, известный публицист и историк (автор знаменитой «Истории Екатерины II»), стоял в этой толпе. И он с изумлением рассказывал генеральше Богданович, как кто-то громко сказал: «Если патриот – кричи “ура”, если социалист – то молчи..». Слова эти были произнесены человеком, одетым мастеровым. «И народ, близко стоявший, спокойно их слушал и ничего с этим человеком не сделал».

В это время уже передавали шутку: дворник, услышав колокольный звон, спрашивает:

– Опять промахнулись?

Множество людей приходило в тот день на площадь Гвардейского штаба (так назывался участок Дворцовой площади у Певческого моста), чтобы увидеть на южном фасаде здания штаба следы от пуль, неумело выпущенных Соловьевым.

Между тем в канцелярии градоначальника на диване лежал тот, о ком теперь говорила вся Россия. Ему 33 года, а он до сих пор ничего не сделал в жизни, он, говоря языком чеховской пьесы, «недотепа»! Он с трех шагов не смог попасть в государя, он даже цианистым калием отравиться не смог (как задумал), но этого недотепу теперь знает вся Россия! Его, которого никто и никогда не замечал! А теперь вокруг все хлопочут. Из ничтожества, безвестности – сразу в самые главные лица.

Одна из причин террора – слава! Слава Степняка-Кравчинского. Теперь слава его – Соловьева!

Очевидец описывал: «Рядом с диваном на полу стояла умывальная чашка с порядочным количеством рвоты (ему промыли желудок). Его первым вопросом, после того как он пришел в себя, был:

– Неужели я не убил государя?