История династии Романовых

В Москве народовольцы узнали про арест Гольденберга, но были в нем уверены – не выдаст. 18 ноября их ждал новый удар. Они узнали, что поезд благополучно миновал Александровск. И они приписали это также аресту. Решили, что взяли Желябова с товарищами. Это могло означать только одно: полиция напала на след! И они ждали ее появления каждую минуту. Нервы были на пределе.

Но наступил день 19 ноября – день прохождения императорского поезда, и все пока шло благополучно.

Время прибытия поездов свиты и царского в Москву было назначено на 10 и 11 часов вечера.

Все землекопы покинули дом. Николай Морозов, уходя, взял на память исторический камень из смертоносной галереи.

«Обсуждали, кому следует оставаться в квартире – ожидать царский поезд и произвести взрыв. Решили, что в доме остаются до конца Гартман и Перовская. „Роль лица, взявшегося произвести взрыв, сводилась лишь к тому, чтобы соединить пластинки коммутатора..» (С. Ширяев).

Итак, Сонечка должна была наблюдать. И при прохождении царского (четвертого) вагона – подать знак Гартману, находящемуся в доме. Тот соединяет провода, мина взрывается – и императорский поезд взлетает на воздух.

Наступил исторический миг.

И вот он показался – мчавшийся на всех парах первый поезд. Как указывалось в телеграмме, это был свитский поезд, и Сонечка его пропустила. Приблизительно через полчаса показался императорский. Первый вагон, второй… И вот – четвертый.

Сонечка подала условный знак Гартману.

Гартман соединил провода, и мощный взрыв потряс окрестности. Вагон буквально взлетел на воздух и рухнул, перевернувшись… Один за другим сходили с рельс остальные вагоны.

Счастливые Перовская и Гартман покинули дом. Царя больше не существовало.

Но они не знали главного

Военный министр Д. Милютин, ехавший в царском поезде, писал: «Царский поезд обыкновенно идет на полчаса позади другого, так называемого свитского поезда. На сей же раз он был пущен… по маршруту впереди свитского. Это было связано с техническими неполадками в паровозе свитского поезда. Государь не захотел ждать, пока сменят локомотив, и императорский поезд отправился первым».

Так что Перовская пропустила., императорский поезд! Который и шел первым. Взрывали они поезд свиты, который шел вторым.

Уничтожен был багажный вагон с крымскими фруктами, человеческих жертв не было.

Когда на воздух взлетали царские фрукты, царь в это время уже был в Москве.

Они знали его вагон!

В поезде он получил телеграмму от государыни из Ниццы.

Она пребывала, как писала, «в том же состоянии». Ему показалось, что она хочет вернуться и потому шлет эти безнадежные телеграммы.

Было совсем темно, когда въехали в Москву. На вокзале были выстроены войска. Играла музыка. Когда он отъехал от вокзала, услышал эхо далекого взрыва.

Он остановился в Кремле в Николаевском дворце. Здесь он родился… Д. Милютин: «Около 10 часов вечера въехали мы в Кремлевский дворец и не успели разобраться в своих помещениях, как узнали с удивлением, что второй поезд, шедший на полчаса сзади первого с частью свиты, прислугой и багажом, при самом въезде в предместье Москвы потерпел крушение от тайной мины. Очевидно, злодейское это покушение приготовлено против царского поезда; совершенно чрезвычайные обстоятельства (перемена поездов. – Э.Р.) ввели злоумышленников в заблуждение… Паровоз успел проскочить, а шедшие за ним два багажных вагона повалились на бок; прочие вагоны от толчка сошли с рельсов, но, к счастью, остались неповрежденными и ни один человек не пострадал».

Царь устраивался в комнатах, когда появился министр двора Александр Адлерберг. Адлерберг сообщил государю о том, что взорвали поезд свиты.

– Четвертый вагон свитского поезда превратился в мармелад, – сказал Адлерберг. – Но там были только крымские фрукты.

И вот тут император должен был побледнеть. Фрукты везли в четвертом вагоне свитского поезда. Его вагон в императорском поезде был также четвертым.

Теперь он понял: они знали все – и порядок следования поездов, и даже секретный номер его вагона. Кто-то очень осведомленный заблаговременно предупреждал их обо всем.

Передавали беспомощную фразу царя: «Что хотят от меня эти негодяи? Что травят они меня, как дикого зверя?»

Из Москвы он послал ответную телеграмму императрице: «Благополучно прибыл в Москву, где теперь 14 градусов морозу. Огорчен, что ты все в том же состоянии. Чувствую себя хорошо и неутомленным. Нежно целую».

На следующий день по Москве разнесся слух, что взрыв – дело рук студентов. Толпа ринулась к университету, но там уже стояла полиция…

В это время в Успенском соборе служили благодарственный молебен за здравие и чудесное спасение государя.

– Бог вновь спас меня, – сказал царь.

Он так и не узнает, что должно было быть два взрыва, и Бог спас его дважды во время этой ужасной поездки.