История династии Романовых

– Я до сих пор не знаю – придумала ли она немедля это объяснение или так оно и было. Ее головка готова была изобрести в любой миг миллион историй. Как она была изворотлива!.. Когда я намекал ей на этого проклятого поляка, она спокойно объявляла, что нарочно возбуждает мою ревность, ибо чувствует: я к ней охладеваю. И заливалась настоящими слезами, клянусь! 13 мая 1773 года я провожал ее в Венецию…

Коляска князя Лимбурга подъезжала к дому на окраине Мосбаха. В карете принцесса и Лимбург.

– Не грусти, мой милый, сегодня тринадцатое. Я люблю начинать этот день. Мне всегда везло в этот ведьмин день…

Около дома уже ждет карета, запряженная четверкой лошадей. У кареты прогуливается Доманский в дорожном плаще. Принцесса весело обнимает Лимбурга.

– Мы расстаемся ненадолго, в России перевороты совершаются быстро.

Она целует его и выпрыгивает из коляски. Доманский помогает ей пересесть в карету.

И поскакали лошади. Она высовывается из окна кареты и кричит князю:

– До скорой встречи в Петербурге!

– Больше я ее не видел… Но когда она приехала в Венецию, я послал к ней своего нового гофмаршала, барона Кнорра. И он писал мне обо всем, что с ней случалось… Началось в Венеции все восхитительно: и поляки, и французы были от нее без ума…

Венеция.

Пестрая толпа заполнила набережную вдоль Большого канала. Все взоры – на палаццо на Большом канале, дворец французского посла. Над палаццо поднят королевский флаг. Из дворца под восторженные крики толпы выходит принцесса, окруженная польскими и французскими офицерами. Расшитые мундиры, перья на шляпах.

Все общество рассаживается в черные с золотом гондолы. Гондолы плывут по каналу, провожаемые криками толпы.

Откупорили шампанское. Принцесса поднимается в гондоле и, сверкая раскосыми огромными глазами, начинает свой вечный рассказ. Обрывки рассказа долетают до жадного слуха толпы на набережной.

– …Заточили в Сибирь… отравили… но Господь…

– Да здравствует принцесса Всероссийская! – кричат в гондоле.

– … И тогда, по завещанию матери… дядя мой Петр Третий… до моего совершеннолетия…

– Виват, освободительница! Чудо, ниспосланное провидением Речи Посполитой!

– … И я не дам немке узурпировать трон! Я, внучка Петра Великого, истинно последняя из дома Романовых… Я верю, господа, вы поможете женщине!

– Да здравствует Елизавета Прекрасная! – В воздух летят обнаженные шпаги французов и поляков.

– А дальше… начались странные вещи… Радзивилл никак не мог отплыть с ней в Турцию. И только в июле я получил известие…

Венеция, 16 июля 1774 года.

На рейде – корабль.

Принцесса, Радзивилл, Доманский и пестрая свита на лодках подплывают к кораблю…

Барон Эмбс вносит в каюту драгоценный баул принцессы с архивом и пистолетами…

Принцесса стоит на палубе, морской ветер развевает ее красный плащ.

– В Константинополь, – шепчет принцесса. – Сбылось!

Корабль в открытом море. На палубе – принцесса и Радзивилл. Медленно корабль начинает разворачиваться. Появляется капитан – высокий алжирец.

– Ветер, – говорит капитан, – слишком сильный ветер… Мы должны возвращаться в Венецию.

– Как возвращаться?! – задохнулась принцесса.

– Очень сильный ветер, – вздыхает капитан. – Ох, какой сильный ветер!..

И он усмехается. Хитрющий черноволосый алжирец.

– И опять они праздно жили в Венеции. Она была в ярости. Она бунтовала. И наконец Радзивилл нашел другого алжирского капитана.

Та же пестрая толпа поднимается на корабль, и тот же молчаливый барон Эмбс проносит в каюту загадочный баул.

И опять корабль в открытом море. Все дальше уходит Венеция: колонна Святого Марка, Дворец дожей – все исчезает в голубом мареве.

– Свершилось! – шепчет принцесса.

Они плывут. Ветер, морской ветер. Принцесса с наслаждением подставляет лицо ветру, когда на палубе появляется капитан.

– Ничего не поделаешь, – вздыхает капитан, обращаясь к принцессе и Радзивиллу, – ветер…

Корабль ложится на обратный курс.

– Я умоляю вас, – обращается принцесса к капитану, – мы должны…

Непроницаемое лицо молчаливого Радзивилла.

– Ветер, – вздыхает капитан. – Я не могу рисковать кораблем.

– Я сделаю вас адмиралом! – кричит принцесса. – Я награждаю вас орденом! Барон! – Она обращается к Эмбсу. – Принесите мой орден Азиатского креста!

– Ветер, – вздыхает алжирец, – мы направляемся в Рагузу.

– Она была одновременно и хитра и наивна. Даже я из писем моего гофмаршала уже понял, что произошло: Турция заключила мир с Россией. И Радзивилл испугался поехать в Турцию. Теперь султан мог попросту выдать его России. Ясновельможный пан не мог ехать. Но он не мог и не ехать. Слишком многих он оповестил о своей великой затее… И он выдумал все эти ветры.

Но Алин по-прежнему участвовала в игре.

Письмо принцессы князю Лимбургу. 10 августа 1773 года:

«Все чепуха, что сообщают в газетах. Там, как всегда, одни враки. Мой брат Пугачев набирает силу. В Турции влиятельная партия убедила султана разорвать договор и возобновить войну с Россией. Я уже написала два письма султану и со дня на день жду от него ответа. Я написала также письмо графу Орлову и манифест к русскому флоту в Ливорно. Я уверена: вся эскадра, сам граф возьмут мою сторону».