История династии Сфорца

Поведение швейцарцев лишило герцога последней надежды. В создавшейся ситуации четыре тысячи швейцарских воинов намеревались перейти на сторону французов, но их соотечественники из французской армии отказывались сражаться в одном строю с ними. Французы настаивали, чтобы швейцарцы и бургундцы, составлявшие наиболее боеспособные части в войске Моро, в обмен на гарантии безопасности выдали своего командующего. Те отклонили это предложение, заявив, однако, что если французы сумеют его узнать среди них, то смогут беспрепятственно захватить. Тщетно Людовико пытался уговорить их сражаться дальше. Они прорвались к нему и сообщили, что французы желают захватить его в плен, и он со смирением воспринял эту новость. В послании от французов было высказано предложение, что для самого герцога было бы лучше добровольно сдаться Людовику XII. Но пока Моро готовился отправиться во французский лагерь, швейцарцы, опасаясь лишиться своего вознаграждения, захватили его, пообещав в безопасности переправить его в Беллинцону. На следующее утро, десятого апреля, он был переодет в швейцарскую форму, волосы ему спрятали под шапку, а в руки дали пику. Когда отряды швейцарцев прошли в регулярном построении, французы не узнали герцога. Лa Тремойль мог бы силой заставить их выдать Людовико, но их соотечественники в его собственной армии заявили о своей готовности стать на их защиту. Остатки швейцарского войска заставили пройти в одну колону под копьем. В конце концов, герцога узнали по его бледному лицу, тучному телосложению и тем ни с чем не сравнимым признакам величия, которые нельзя скрыть даже солдатской одеждой. Говорят, что бальи[51] Дижона за 200 дукатов уговорил одного из швейцарцев указать на Моро. Тогда же был арестован и Галеаццо Сансеверино.

Пленение Моро было для Людовика XII событием более важным, чем выигранное сражение. Оно означало окончание войны. Герцог, решительно не желая встречаться с Тривульцио, сдался графу де Линьи, который торжественно провел его перед шеренгами швейцарцев. Когда его привели к Ла Тремойлю, тот выразил ему признательность за то, что его быстрая капитуляция избавила французов от столь многих хлопот. Тогда Моро напомнил об обещанном ему хорошем обращении со стороны Людовика XII. Однако Ла Тремойль ответил, что сам герцог сделал это обещание недействительным, попытавшись скрыться, хоты бы и против своей воли. Людовико был заключен в замке Новары. Гарнизон миланского замка легко прорвал осаду и оккупировал город, жители которого вскоре кричали: «Франция! Франция!» — с едва ли меньшим воодушевлением, чем несколькими днями ранее выкрикивали: «Моро! Моро!» Можно предположить, что столь внезапная перемена общественного мнения была оправдана как средство самозащиты, особенно после того, как Людовико и его любимчик Галеаццо Сансеверино проявили полную несостоятельность.

Семнадцатого апреля, после того как пленника снабдили необходимым гардеробом: по два костюма, расшитых золотом и серебром, и два шелковых костюма, парчовый головной убор и все остальное в соответствии с его рангом, Людовико отправился в путь. Вместе с ним выехал Галеаццо Сансеверино, который, не теряя времени даром, заключил собственное соглашение с французами. Он поступил на службу к Людовику XII, а затем получил весьма подходящую для него должность великого ловчего от следующего французского короля Франциска I. В Асти, городе французского короля, его жители, несмотря на протесты охраны, выкрикивали в лицо экс-герцогу «Mora il Moro» (Смерть Моро) и прочие оскорбления в его адрес. Он краснел и не мог сдержать слез. В Сузе, уже перед самым переходом через Альпы, он серьезно заболел и харкал кровью. Тривульцио послал для него носилки. При вступлении на территорию Франции он был встречен охраной короля и торжественно препровожден в Лион, куда он прибыл, в соответствии с указаниями Людовика, в сопровождении королевской гвардии, одетый в черное, верхом на муле. И хотя он пытался сохранить присутствие духа, по его постоянной дрожи было заметно, что он болен. Ему помогли сойти с мула и перенесли в замок. Незаметно для него король наблюдал за его прибытием из своего дворца.