История для мужчин

Решение практически было уже принято – не удался из меня заготовитель вспомогательных сельскохозяйственных приспособлений, как внезапно на пути возник завал из, пригнутых к земле, тонких деревьев и сломанных веток.

«Вот то, что доктор прописал, – воодушевился я, поднимая одну из веточек, освобождая ее от ненужных мне отростков, – это другое дело», – и принялся изготавливать народно-умельческие произведения искусства под названием рогатулины малые.

«Здесь, похоже, детишки шалаш себе сооружали, – думал я, завершая очередное изделие. – Не плохое местечко выбрали ребята, захочешь – не отыщешь его в этих дебрях».

Работа спорилась, количество деревянных галочек росло, радуя меня тем, что смогу сделать жене приятное, выполнив ее задание.

Недалеко за деревьями послышалось шуршание, напоминающее шаги. Мой слух напрягся. «Как бы случайный любитель природы не подумал, будто бы здесь вандал портит деревья ради своего удовольствия», – забеспокоилась моя, самая ответственная, внутричерепная извилина. Придется глупо оправдываться, а это не очень приятно, хотя вряд ли кто что-нибудь спросит о чем-либо.

Соответственно, следуя благоразумию, в надежде не привлечь к себе внимание, я прекратил работу и, не поднимая головы, вроде бы невзначай, стал посматривать по сторонам, параллельно не спеша и бесшумно собирая свои заготовки. Звуки прекратились, вокруг никого не наблюдалось, видимо неизвестный остановился и замер где-то в кустах, и следит за мной. Родилось не очень умное предположение – мне почудилось, будто бы здесь кто-то есть. Или на самом деле я здесь не один – последовала более реальная догадка. В любом случае ощущение присутствия кого-то рядом все-таки не покидало.

Подняв с земли последнюю рогатку, я распрямился и остолбенел, уставившись на, неизвестное мне доселе, существо. Оно огромное, покрытое с головы до пят бурой шерстью, смахивающее на медведя, стояло метрах в пяти и смотрело на меня, держась за ствол дерева, словно прячась, но готовое в любую секунду сорваться с места и исчезнуть в лесу. А может быть, оно хотело напасть на непрошеного гостя, забредшего на чужую территорию? Ничего моментально сообразить было не возможно.

Я обалдел до обморока. Их, животных, с испугу не поймешь, что у них в голове творится и как следует поступать людям в таких случаях – бежать прочь без оглядки, вопить что есть мочи или ласково разговаривать с ними. Это позже, спустя время, начинаешь рассуждать и анализировать свое поведение в подобной ситуации, а сейчас Оно, своими глубоко посаженными глазами болезненно-печеночного цвета, вонзило парализующий взгляд в меня и выжидало моей первой реакции на его появление.

У меня от неожиданности внутри все похолодело, обездвижив тело и затормозив мозговую деятельность. Нижняя челюсть отвисла, не желая закрываться, сделав мое лицо еще дебильнее, чем на самом деле. Стоя как вкопанный и тараща глаза на дикого человека, а это был именно он и никто другой, без сомнений, я заискивающе выдавил из себя – «Здрасте», – и, как мне показалось, даже немного поклонился ему, растянув свои дрожащие губы в идиотской улыбке, если гримасу, появившуюся у меня на лице, можно было назвать улыбкой. В ответ губы монстра разъехались в стороны, обнажив желтые, с чернотой по краям, огромные зубы и часть верхней десны.

Была ли это ответная дружелюбная мина с его стороны или предостережение в мой адрес, с демонстрацией своих клыков как грозного оружия, не понятно. Также не исключаю и худшего. Йети мог накручивать агрессию и готовился к атаке, но этого осознать я был не в силах.

От увиденного в голове все было мутно и не одной разумной мысли моему серому веществу выдать не получалось. Набросься сейчас Йети на меня, я, наверное бы, и пальцем не сумел пошевелить в свою защиту. Однако инстинкт самосохранения стронул мое оцепеневшее тело с места, заставив попятиться назад. «Тихо, тихо, тихо, – начали шелестеть в страхе мои губы, – не бойся, не бойся, я сам тебя боюсь», – шептал я, успокаивая не то себя, не то его.

Потихонечку, не сводя глаз с неандертальца и, не соображая как действовать дальше, я, на негнущихся ногах, всем ставшим влажным в один миг парализованным телом, развернулся от него на сто восемьдесят градусов, прихватив с собой непослушную, не желающую отворачиваться голову, чуть не свернувшую шею и, втянув ее в плечи, ожидая нападения, с трудом сдвинул свои, словно чужие, ступни, пытаясь, не провоцируя вепря, скорее удалиться отсюда, при этом бессознательно продолжал бубнить про себя – «тихо, тихо, тихо…», – как бы борясь со своей немощью, ощущая спиной леденящий душу тяжелый взгляд дикаря.