История доллара

Репутация самого сэра Уильяма Фипса — равно как и его душевное равновесие — оказалась подпорчена разгромом. Когда он сломал свою трость о голову капитана королевского флота и бросился на служащего бостонского порта, люди пришли в негодование. Скоро цепь его успехов распалась, ее заменили вериги позора. Люди вспомнили о худородном происхождении Фипса, обвинили его верную жену в колдовстве и иронизировали по поводу бескровной победы в Акадии. Враждебная фракция резонеров в собрании обязала сэра Уильяма вернуть бывшему губернатору Порт-Ройала все добро, которое он там награбил. Дурные вести распространяются быстро. Далекие друзья при дворе начали покидать Фипса, и его вызвали в Англию для дачи объяснений. В Лондоне он внезапно скончался в 1695 году.

Уильям Фипс похоронен в небольшой церкви Сент-Мэри-Вулнот в Сити и унес с собой, видимо, последнюю тайну — местоположение погибшего на рифах Эспаньолы около 1500 года легендарного корабля с сокровищами дона Франсиско де Бобадильи, перечень которых довершал стол из чистого золота. Родилась легенда, что детали каким-то образом были зашифрованы на могиле Фипса, но сам надгробный камень исчез.

Натаниэль Готорн позднее набросал очерк о жизни сэра Уильяма Фипса, поскольку, как он выразился, людям недостает человеческого в именах, запечатленных в учебниках. Этот очерк является жемчужиной, погребенной в собрании сочинений автора. Охотники за сокровищами считают Фипса своим святым покровителем и по достоинству ценят его схватки с соперниками, бюрократами, опасностью и морем, а также его непреклонную приверженность цели, принесшую ему славу, богатство и бесчестье. Америка же в конечном счете больше обязана провалам Фипса, чем его успехам.

Столкнувшись с народным возмущением, ассамблея Массачусетса в Бостоне всерьез озаботилось мыслью о том, как расплатиться с солдатами и вдовами. Ее первым побуждением было получить ссуду у бостонских купцов, но те вежливо уклонились, поскольку теперь сами нуждались в деньгах. Тогда бостонцы ухватились за свежую идею, витавшую в воздухе и, казалось, дававшую ответ на их молитвы.

Это была лишь идея, и воплотить ее в реальности оказалось не так легко. Возможно, отправная точка находилась во французской Канаде, где лишенный денег гарнизон решил использовать игральные карты в качестве рудиментарной валюты, которая подлежала обмену на звонкую монету после возобновления снабжения. В 1650 году в Лондоне появился анонимный памфлет «Ключ к богатству, или Новый способ оживления торговли: законный, простой, надежный и действенный». Марко Поло познакомился с бумажными деньгами в Китае за три столетия до этого, но памфлетиста, вероятно, вдохновил опыт лондонских ювелиров, которые часто хранили ценности других людей в своих надежных комнатах-сейфах. Расписки, которые они выдавали в обмен на камни и металлы, иногда использовались в качестве своего рода бумажных денег: вместо того чтобы извлекать из хранилища серебро со всеми сопутствующими рисками, купцам было достаточно передать друг другу расписку от надежного ювелира. В результате некоторые ювелиры осознали первый принцип банковского дела: можно выдавать расписки на сумму, превышавшую наличествующее серебро. Люди предпочитали получить бумагу от надежного серебряника, чем перевозить золото или серебро, рискуя стать жертвой нападения и кражи. В тех редких случаях, когда кто-либо приходил забрать свое серебро, ювелир все возвращал: дело было устроено так, что в конце концов драгоценности с высокой долей вероятности все равно возвращались к нему из соображений безопасности. Конечно, если бы разом пришли все, он оказался бы разорен, но такое происходило редко.

В 1691 году, за три года до основания Банка Англии и появления первой пятифунтовой банкноты, далекий Массачусетс стал первым государством со времен средневекового Китая, выпустившим собственные бумажные деньги. «Мы нашли способ положить конец толкам и усмирить недовольство солдат и моряков новой денежной эмиссией в виде бумажных денег», — писал один критик, тогда как Генеральный совет Массачусетса, прежде чем выпустить «кредитные билеты» на общую сумму в 7000 фунтов стерлингов, более высокомерно ссылался на «нынешнюю бедность и беспорядок в этой стране и проистекающую из нехватки денег неразвитость торговли». Деньги отпечатали на хорошей бумаге с медных матриц. На наш взгляд они кажутся перевернутыми набок: пять дюймов в высоту и четыре дюйма в длину. Скорее портрет, нежели пейзаж: изящные завитки двойной линии наверху и никаких украшений, кроме герба колонии. Каждая банкнота имела текст, заверенный одной или двумя подписями внизу. Они выглядели как небольшой юридический документ или крошечная прокламация.