История Древнего мира. От истоков цивилизации до первых империй

В сценах «Илиады» троянский жрец Хрис просит бога Аполлона наслать болезнь на напавших греков в ответ на кражу греческим воином Агамемноном дочери Хриса. Аполлон сочувствует своему священнику и посылает на греческие корабли стрелы с болезнью. Результат ужасен:

…Наслал он сжигающий ветер

чумы, что вспыхнула в армии: и офицер, и солдат

падали и умирали за зло, сотворенное их вождем{402}.

Очень похоже, что микенцы, базировавшиеся на берегу, действительно были поражены чумой – которая, вероятно, оказалась бубонной.

Троянцы не больше, чем другие древние народы, были осведомлены о том, как распространяется бубонная чума. Но они знали, что болезнь как-то связана с грызунами. Аполлон, который разносил болезнь, почитался в Трое по имени, известном в Малой Азии: он назывался Аполлоном Сминтианом, «Господином мышей»{403}. «Илиада» также рассказывает нам, что стрелы Аполлона Сминтиана уносили не только людей, но и лошадей, и собак; это сообщение о распространении болезни через животных постоянно в рассказах древних о бубонной чуме. «Этот мор бушевал не только среди домашних животных, но даже среди диких зверей», – написал Григорий Турский пятнадцатью веками позднее{404}.

Микенские герои, вернувшись на родину, принесли с собой смерть. Корабль даже без больных людей на борту, приставший к незараженному берегу, мог все равно иметь в трюме несущих чуму крыс. В действительности чума могла следовать за голодом; корабли с зерном из одной части света в другую перевозили крыс из одного города в другой, распространяя болезнь на недостижимые другим способом расстояния.

Чума, засуха и война: трех этих факторов было достаточно, чтобы нарушить баланс цивилизации, которая была построена в скалистых сухих местах, на грани возможности выживания. Когда выжить становилось трудно, сильные уходили прочь. И так делали не только микенцы, но и критяне, и жители Эгейских островов. Они уходили малыми группами из родных земель, ища новые места проживания и поступая там в наемники. Невозможно сказать, какая часть «народов моря», сражавшихся против Египта, была наемными солдатами. Но египетские рассказы свидетельствуют, что в годы, предшествовавшие вторжению «народов моря», фараон нанимал солдат из эгейцев, чтобы те сражались за Египет против ливийцев Западной пустыни. К середине XI века до н. э. дорийцы, а не микенцы, были хозяевами Юга, и микенские солдаты были доступны только самым обеспеченным нанимателям.

Поселенцы-дорийцы не имели царя и его двора, налогов и дани, не вели заморской торговли. Они занимались сельским хозяйством, они выживали, и у них не было нужды что-либо записывать. Их явление погрузило полуостров в то, что мы называем «темными временами»: мы не можем глубоко вглядеться в них, потому что от них не осталось никаких письменных свидетельств[130].

Сравнительная хронология к главе 40

Глава 41. Темные века Месопотамии

Между 1119 и 1032 годами до н. э. хетты терпят крах, а процветание Ассирии и Вавилона заканчивается

Пока микенцы уходили из своих городов, а дорийцы вливались в них, кризис распространялся на восток, мимо Трои (теперь небрежно отстроенной вновь, но заселенной лишь с тенью ее прошлого величия) и далее на восток – в земли, все еще удерживаемые хеттами.

К этому времени Хеттская империя была немногим большим, чем тенью государства. Бедность, голод и общая смута при правлении Тудхалии IV размыли ее прежние границы, а борьба за трон все еще продолжалась. В то время, пока закатывалась микенская цивилизация, младший сын Тудхалии IV отобрал корону у старшего брата и заявил, что страна принадлежит ему. Он назвал себя Суппилулиумой II, пытаясь оживить дух великого создателя хеттской империи полуторавековой давности.

Надписи Суппилулиумы II хвастают его победами над «народом моря». Он провел несколько морских боев у берегов Малой Азии, отбив микенских беженцев и наемников, и смог какое-то время удерживать свой южный берег от вторжения. Но он не смог вернуть золотые дни хеттского могущества, когда его тезка умудрился почти посадить сына на трон самого Египта.