История Древнего Рима в биографиях

Приведя войско обратно в лагерь, Минуций созвал солдат и сказал им: «Друзья и соратники! Не делать никогда ошибок и промахов невозможно для человека, но чуть ошибка сделана, храбрый и искусный человек пользуется ею как уроком на будущее. Точно так же и я сознаюсь теперь, что, потерпев небольшую неудачу, обязан ей гораздо более значительной выгодой. То, что оставалось для меня скрытым так долго, я понял в несколько часов, и теперь знаю, что не только не могу вести других, но сам нуждаюсь в руководителе и не должен искать своей славы в такой победе, где поражение было бы почетнее. С этой минуты повсюду будет предводительствовать вами диктатор; я же укажу вам еще только одну дорогу – дорогу благодарности ему и первый беспрекословно подчинюсь его начальству». После этого он повел свое войско в лагерь Фабия и остановился перед палаткой полководца. Когда Фабий вышел оттуда, Минуций поставил знамена перед ним и громко приветствовал его как отца, а солдаты его называли воинов Фабия своими патронами – титул, который давали вольноотпущенники человеку, отпускавшему их на свободу. Когда водворилась тишина, Минуций сказал: «Диктатор, ты одержал сегодня двойную победу: одну – благодаря твоей храбрости, над Ганнибалом, другую – своим умом и добротой, над сослуживцами; одной победой ты спас, а другой наставил на путь истины нас, пораженных врагом так позорно, а тобой – так прекрасно и к нашему общему благу. Я называю тебя добрым отцом, потому что не имею другого более достойного названия; на самом же деле я обязан тебе более, чем сыновней благодарностью. Отец дал жизнь только мне, ты же спас жизнь мне и такому множеству моих товарищей». С этими словами он обнял Фабия, и в то же время солдаты стали обнимать и целовать друг друга, лагерь наполнился ликованием и слезами радости. Фабий же недолго после того оставался единственным главнокомандующим, он призвал обоих консулов того года: Сервилия Гемина и избранного вместо павшего Флавиния М. Аттилия Регула и передал им начальство над армией с просьбой остаться верными его стратегическим планам, что и было ими исполнено.

Из консулов следующего, 2J6 г. только Эмилий Павл был опытным воином, решившим не отступать от указаний Фабия. Напротив, другой, Теренций Варрон, любимец черни, не переставал кричать в народном собрании, что война не может прекратиться до тех пор, пока полководцы будут избираться из дома Фабиев, а что он, Варрон, разобьет неприятеля в тот самый день, когда увидит его. Последствием его безрассудной смелости было страшное поражение при Каннах. Твердость и непоколебимое достоинство сената после этого несчастного сражения, среди общего отчаяния и испуга, были главным образом делом старого Фабия, который своими разумными советами и несокрушимым мужеством снова восстановил в народе доверие и надежду; ему же Рим был обязан те что в пору общего горя старая вражда партий была устранена и сенат решил выйти с приветствием навстречу возвратившемуся с битвы при Каннах Варрону.

В следовавшие за битвой при Каннах годы Рим ставил во главе своих войск наилучших своих людей в качестве консулов, проконсулов и преторов. Главным же образом он прибегал к содействию Фабия и Клавдия Марцелла – «щиту и мечу Италии». Вследствие этого война приняла более постоянный ход, и Ганнибал постепенно лишался одного преимущества за другим. Фабий был избран в третий раз консулом в 215 г., четвертый раз – и 214 г. В это время он завоевал многие города в Кампании, Самниуме, Апулии и Лукании. К походу четвертого консульского года относится следующий анекдот, служащий доказательством добродушия и мудрой кротости Фабия До его сведения дошло, что один марзсийский воин в его войске, по имени Статилий, славившийся своим мужеством и благородством, был обойден наградой и вследствие этого позволял себе резкие выходки против начальства; Фабий позвал его к себе, добродушно выслушал и сознался, что с ним поступили несправедливо. «В этот раз, – сказал он, – я обвиняю командиров в том, что они отличают людей больше по своему пристрастию, чем по их заслугам; в дальнейшем буду обвинять тебя самого, если ты будешь молчать и не обращаться со всяким делом прямо ко мне, твоему главному полководцу». С этими словами он подарил ему боевого коня и украсил его орденом, вследствие чего этот человек сделался навеки преданным ему. «Кто управляет другими людьми, – говорил Фабий, – тот должен находить главное воспитательное средство в добре и приветливости и поступать точно так же осторожно, как поступает садовник с дикими оливковыми и фиговыми деревьями, когда желает превратить их в садовые».