История Древней Греции

Чувство естественности и недоверие к баснословному проявляются в труде Геродота и в других видах. Во многих случаях он ограничивается категорическим отрицанием невероятного или нелепого рассказа, не пытаясь отыскивать в нем реальную основу, или осуждает легкомыслие толпы. Сюда относятся рассказы о людях с козьими ногами и об одноглазых аримаспах[87], о помещении царем Рампсинитом дочери в публичный дом[88], о происхождении скифов от Зевса и дочери Борисфена[89], о превращении людей в волков у невров[90], о посещении тем же Рампсинитом преисподней[91], о посещении храма Аполлона Птоя Мисом (Мышью)[92]. Далеко не всегда он верил и египетским жрецам; иной раз он обращался к проверке их показаний, а иногда и решительно отвергал их. Так, он называет совершенно невероятным рассказ египтян о Фениксе, не принимает рассказа их об Амасисе[93], выражает сомнение и по поводу других известий их[94].

Не один раз Геродот замечает, что он передает только слышанное, нисколько не обязывая ни себя, ни читателя принимать подобного рода известия на веру. Иногда он сообщает несколько известий или преданий рядом и предоставляет читателю выбрать из них наиболее правдоподобное или же таковое выбирает сам; другой раз заявляет прямо, что не знает ничего о предмете и только позволяет себе некоторые соображения без окончательного вывода. Геродот сам различал, очевидно по степени достоверности, несколько источников сообщаемых им сведений: собственное наблюдение (δψις), соображение и заключение (γνώμη), изыскания, сделанные с помощью чтения и расспросов (ιστοριη), и, наконец, простую передачу со слов других (κατα τα ήκουον)[95].

Если к первому и второму источнику относится множество достоверных сведений географических, этнографических и иных о предметах, виденных историком, множество интересных мнений и выводов, то и тот материал, который он заимствовал у других, также содержит в себе для нынешнего исследователя немало поучительных данных, особенно для характеристики так называемых первобытных общественных и половых отношений. Таковы драгоценные главы его истории о ликийцах, вавилонянах, скифах, сарматах, массагетах, энетах, агафирсах, авсеях, насамонах, маках, индийцах или известие о свайных постройках фракийцев[96], многие записанные им варианты мифов и преданий, интересные в бытовом или историческом отношении. Однако было бы большой ошибкой заключать из этих выражений историка, будто он последовательно строго держится высказанного здесь правила об источниках и о различии сведений по степени их достоверности: в этом, как и в других отношениях, Геродот не выдерживает критики с точки зрения единства изложения. Преувеличение достоверности Геродота происходит у комментаторов, между прочим, вследствие невнимания их к этой особенности его «Истории».

Послушайте, как рассказывает историк об индийцах и в особенности о муравьях индийских ростом с собаку, похожих на эллинских муравьев и стерегущих золото. В Индии Геродот вовсе не был и передает о ней слышанное от персов или других свидетелей или где-либо вычитанное, между тем в форме изложения басен нет никаких признаков того, что автор говорит со слов других, а не по собственным наблюдениям[97]. Не был Геродот и среди ливийцев; сведениями о них он был обязан, по всей вероятности, жителям Кирены. Несмотря на это, мы находим у историка выражения, по нашим понятиям приличные лицу, имевшему непосредственное общение с ливийцами: «Я передаю то, что говорят сами ливийцы», «так, по крайней мере, рассказывается ливийцами», причем о посредствующих свидетелях ни слова[98]. Матзат убедительнейше доказывает, что в Мидии Геродот не был и Акбатан не видел, что не мешает ему сравнивать по объему столицу Мидии с Афинами как бы по собственному измерению[99]. Наверное, Геродот не был у аммониев в глубине Ливии, хотя опять-таки употребляет выражение: «Так говорят аммонии»[100]. Ввиду этого понятна настоятельная необходимость критики в отношении к Геродотовым известиям: многое из услышанного или прочитанного он принимал на веру и тогда вовсе не нуждался в указании источника сведений; многое об отдаленных и неведомых странах передавал со слов посредников в такой форме, как будто он слышал это от самих туземцев; отсюда неизбежно следует, что далеко не все и о местах близких, неоднократно им посещенных, передается после тщательной проверки.