История Древней Греции в биографиях

Чтобы читатель мог еще раз бросить взгляд на всю вообще деятельность всемогущего властителя, мы приводим здесь суждение одного почтенного исследователя древности. Ваксмут в своей эллинской археологии говорит о Перикле следующее: «Какой плод пожали Афины от его деятельности? Какими он сделал афинян? На этот вопрос слышится суровое обвинение, что Перикл для утверждения собственной власти пользовался слабыми сторонами афинян – корыстолюбием и страстью к увеселениям, – через удовлетворение их испортил народ, а потворствовавшими страстям учреждениями извратил государственное правление. Без сомнения, посредством клирухии и платы судьям он сделал много для народа, без сомнения, он украсил Афины пропилеями, Парфеноном и т. д. и введением феорикона дал возможность любящему зрелища и искусства народу безвозмездно наслаждаться драматическими представлениями. Но не был ли он – суровый с вида и строгий на словах, но вознаграждающий за это щедрой расточительностью – угодливый искатель народной любви? Вместо того чтобы сказать: он удовлетворял алчному народу, дабы упрочить свое положение, поставим эти два предложения в обратном порядке, и мы будем гораздо ближе к истине. Именно: он стал во главе государства и старался утвердиться, для себя самого охотно отказываясь от внушений эгоизма и своекорыстия, от удовольствий и роскошной жизни, обрекая всего себя на неутомимую деятельность и самопожертвование государству, способный уничтожить силу клеветы сопровождающей каждого государственного человека; приучил народ без боязни смотреть на работу и трудом усилил и развил в молодом и старом способность владеть оружием и действовать на флоте, не дозволял ослабляющих удовольствий, побуждал от одного дела переходить немедленно к другому, счастье и горе отдельных личностей подчинял требованиям общества и доставил своим гражданам достойное удивления первенство на островах и берегах. Были ли вышеупомянутые подаяния слишком большой платой за такие дела афинян, за пролитие крови и пожертвование жизнью? Одно ли и то же – давать храброму, неутомимому воинству отдых и наслаждение после миновавшего беспокойства и убаюкивать чернь и приятной неге чревоугодия и сладострастия? Там пробуждается сила, здесь ослабляется; сравнительно с прежним временем, при Перикле страсть к удовольствиям увеличилась; вместо незначительного дохода и незначительного расхода появились богатые приобретения и соответственные расходы. Теперь спрашивается, не совершенно ли государство, в котором все силы возбуждены и борются с природой самым разнообразным образом, подчиняя ее требованиям жизни государственной, чем то, в котором простота потребностей находится в соответствии с застоем силы? Но как долго, спрашивается, наконец, может продолжаться такое напряжение сил? Чего мог ожидать Перикл от будущего, кто мог после него с одинаковой способностью пользоваться столь богатыми средствами? К сожалению, история доказала, что после смерти Перикла его государственные учреждения не выдержали пробы, и неоспоримо, что он, подобно многим великим правителям, устраивал государство сообразно своим собственным силам; если эти силы могли обнимать и направлять все государство, зато без их участия оно тем скорее могло остановиться в своем ходе и сбиться с прямого пути, что новые учреждения заставили его оставить старую колею и уничтожили многие сдержки против дурных страстей, заменявшиеся только временно живым, бдительным наблюдением великой личности Перикла. Притом же искусственное здание государства было основано на внешней силе, и – кто решится не признать этого – на насилии, а основанное насилием легко падает перед другим насилием».

В течение продолжительного мирного времени до начала Пелопоннесской войны Афины только раз принуждены были взяться за оружие, именно прошв своих собственных союзников. Из этих последних некоторые большие острова, как-то: Лесбос, Хиос и Самос – сохранили еще некоторую независимость. Так, Самос имел собственный флот и сохранял внутри аристократическое правление, и афиняне не вмешивались в его дела. Стремление к увеличению своей власти вовлекло самосцев в войну с Милетом за соседственный обоим город Приену. Милетцы обратились за помощью к Афинам и достигли того, что решение распри предоставлено было их третейскому суду. Но самосцы не хотели согласиться на это. Поэтому Перикл тотчас выступил в море с 40 кораблями, овладел без большого сопротивления городом Самос и отнял правление у аристократии, чтобы передать его в руки демократии. В качестве заложников он взял из аристократов 50 мужей и столько же мальчиков и привез их для сохранения в Лемнос. Но как только удалился Перикл, аристократы снова возмутились; они освободили своих заложников при помощи перса Писсуена, наместника Сард, покорили ночью оставленный на острове аттический гарнизон и, поддерживаемые Писсуеном и Византийцами, открыто отложились от Афин.