История Древней Греции в биографиях

Между тем как Афины и Спарта медлили нанести друг другу первый удар, фиванцы вдруг открыли войну нечаянным, но неудачным нападением на Платею. В ненастную апрельскую ночь 300 Фиванских гоплитов, без предварительного объявления войны, через изменнически отворенные ворота, появились в Платее и заняли площадь. Устрашенные граждане уже соглашались, было на переговоры, как скоро в темноте узнали о незначительном числе врагов, поспешили к оружию и разбили фиванцев, из которых только немногие спаслись, а 180 человек сдались, безусловно. Следовавшее позади главное войско фиванцев было задержано при Азопе, разлившемся вследствие дождей, и отступило, ничего не сделав. Платейцы известили афинян о случившемся, и Перикл через вестника поспешил отклонить их увещаниями от опрометчивых поступков в отношении к пленным; но вестник пришел поздно. Платейцы, возбужденные кровавой ненавистью, умертвили всех пленных.

После известия об этом событии спартанский царь Архидам послал на Исем две трети военных сил союзников и с 60000 человек пелопоннесцев и виотийцев вторгнулся в Аттику. В то самое время, как он, сделав напрасную попытку захватить аттическую крепость Иною, опустошал всю Северную Аттику, Перикл приказал афинянам спасаться с женами и детьми и всем движимым имуществом в город и приготовил в Пире к отплытию 100 военных кораблей, которые, имея на борту 1000 гоплитов и 400 стрелков, отправились к берегам Пелопоннеса и начали опустошать их. Сам он оставался в городе, чтобы удерживать в стенах и предохранять от неосмотрительных поступков нетерпеливый народ, видевший издали опустошение своих земель. Он, как стратиг, наблюдал самый строгий порядок и возбранял народные собрания; никакой ропот и поношение, никакое сходбище не отвлекали его от принятой системы защиты. Так как можно было опасаться, что Архидам, некогда связанный с ним отношениями гостеприимства, может из хитрости пощадить его поместья, чтобы возбудить в гражданах подозрение, не находится ли сам Перикл в тайном соглашении со спартанцами, то Перикл объявил, что его имения, если будут пощажены, обратятся в народную собственность.

Спустя 4 или 5 недель, Архидам покинул со своим войском опустошенную страну. Остатком лета афиняне воспользовались, чтобы нанести возможный вред своим врагам. Между тем как аттический флот вместе с 50 керкирскими кораблями беспокоил берега и города врагов в Пелопоннесе, производил пожары и опустошения, 30 кораблей были отправлены в Еврип, чтобы наказать локрян. Эгиниты, которые особенно возбуждали к войне против Афин и которых остров составлял важную станцию для флота между Аттикой и Пелопоннесом, – все были прогнаны с этого острова, и земля их была разделена между аттическими гражданами для обработки – мера, которая после опустошения собственной земли немало способствовала успокоению граждан. Точно так же жестоко наказаны были и мегарцы, которые незадолго до начала войны, во время переговоров, вопреки международному праву, злодейски убили афинского вестника Анфимокрита и подобно Эгинитам своими усердными доносами на афинян сделали себя ненавистными для них. Сам Перикл с 13000 гоплитов и громадным числом легковооруженных вторгнулся в мегарскую область и опустошением страны до стен города показал, какие бедствия ожидали тех, кто полагался на Спарту. Ненависть против Мегары была так велика, что около того времени, по предложению Харина, ей была объявлена навеки непримиримая вражда; каждый же мегарец, захваченный на земле Аттики, подвергался смерти, а полководцы в своих присягах на должность принуждены были обещать ежегодно делать два вторжения в Мегарскую землю.

Военный такт Перикла высказался здесь на деле. Афиняне видели себя недоступными в своих укрепленных стенах и терпеливо смотрели на опустошение их страны, так как все вдвое и втрое вымещалось на неприятеле. И если во время заключения в стенах они роптали был на мнимую робость Перикла, то под конец первого год войны все признали правильность его тактики и почтил его поручением произнести обычное тогда надгробное слово при торжественном погребении воинов, павших поле битвы в течение минувшего года. Таким образом, когда следующей весной Архидам снова вторгнулся Аттику и стал опустошать ее восточные пределы, потому, что местности, опустошенные в предыдущем году, остались невозделанными, то народ охотнее заключился городские стены, полагаясь вполне на своего предводителя. И действительно, город доставлял хорошее убежище и с моря получал необходимые припасы. При таких обстоятельствах неприятель не мог долго оставаться в разоренной стране.