История Эфиопии

Лондонское соглашение, серьезно нарушившее суверенитет эфиопской империи, было заключено без консультации с Менеликом II. Текст его был направлен императору Эфиопии для сведения. Заключенный в Лондоне трехсторонний договор по вопросу об Эфиопии, безусловно, ставил своей целью обеспечение интересов догова-{390}ривающихся государств и недопущение на территорию Эфиопии других, соперничающих с Францией, Англией и Италией государств, и прежде всего Германии. Независимо от того, каковы были стремления стран - участниц Лондонского договора, его заключение формально гарантировало независимость Эфиопии и одновременно выразительно свидетельствовало о противоречиях в политике великих держав в Эфиопии; это способствовало тому, что ни одна из них не могла отважиться подчинить себе эту страну. Лондонский договор являлся той основой, на которой Франция, Великобритания и Италия проводили свою политику в Эфиопии вплоть до конца первой мировой войны. Некоторые постановления этого договора, например о строительстве железнодорожных линий Англией и Италией, так и не были претворены в жизнь. Только Франция сумела позднее почти полностью использовать свою "сферу влияния". Когда в конце 1907 г. компания, строившая железную дорогу, обанкротилась, вместо нее французское правительство создало новую компанию под названием "Франко-эфиопская компания по строительству железной дороги из Джибути в Аддис-Абебу"; 8 марта 1909 г. эта компания получила новую концессию от Менелика. На этот раз концессия, перечеркнувшая некоторые пункты соглашения 1894 г., была более выгодна для Эфиопии. Эфиопское правительство стало одним из акционеров. Франция, благодаря тому что в ее владении находилась железная дорога, заняла привилегированную позицию по отношению к остальным странам, подписавшим Лондонский договор; и нет ничего удивительного, что в дальнейшем именно французское правительство больше всего стремилось сохранить в Эфиопии статус-кво. {391}

Глава XXIII

КРУПНЫЕ РАСЫ И МЕНЕЛИК II

ПРАВДА И ЛЕГЕНДА О МЕНЕЛИКЕ II

Наряду с укреплением в конце XIX в. центральной власти несколько уменьшилась роль эфиопских феодалов, которые в период удельной раздробленности почти безраздельно господствовали в подвластных им провинциях. Объединение государства при Теодросе II и дальнейший рост авторитета императорской власти в период правления Йоханныса IV и Менелика II привели к ослаблению позиций крупных феодалов, которые, по крайней мере формально, должны были признать верховную власть императора. Тем не менее их влияние на политические судьбы государства и впредь оставалось огромным, а их господствующее положение в социально-политической и экономической структуре страны не изменялось и в последующие десятилетия.

Как в европейской, так и в эфиопской публицистике и в научной исторической литературе политическая история Эфиопии на рубеже XIX-XX вв. связывается исключительно с именем Менелика II. Не уменьшая значение этого выдающегося государя, которому обеспечено заслуженное место в истории Эфиопии благодаря проведению ряда важных реформ, равно как и крупным успехам во внешней политике, следует, однако, подчеркнуть, что сведение всей истории Эфиопии этого периода только к деятельности императора принципиально неприемлемо. Точка зрения, будто политическая жизнь Эфиопии была сосредоточена только при императорском дворе, ошибочна. Причины, по которым европейская публицистика с конца XIX в. начала сводить всю политическую исто-{392}рию Эфиопии к деятельности Менелика II, в некоторой степени объяснимы. С одной стороны, журналисты были совершенно несведущи в вопросах внутреннего положения этой страны, с другой же - победу эфиопов над итальянцами при Адуа стали безосновательно приписывать исключительно военному таланту императора, не принимая во внимание той значительной роли, которую сыграли его военачальники. Не учитывался и тот факт, что только объединение всех сил Эфиопии в борьбе с Италией позволило одержать победу в битве при Адуа и что каждая значительная народность, населявшая Эфиопию, внесла свой вклад в эту победу. Недооценка этих факторов в итало-эфиопской войне преувеличивала в глазах потомков действительные заслуги Менелика II.