История Эфиопии

Посол императрицы Ылени прибыл в Лиссабон в момент, когда король Мануэл I Великий (1495-1521) как раз строил планы дальнейшего укрепления позиции Португалии вне Европы, и особенно в Африке. Поэтому предложение, открывавшее возможность распространения португальского влияния на бассейн Красного моря, должно было заинтересовать этого правителя. В 1518 г., уведомив предварительно об эфиопском посольстве папу Льва X, Мануэл I направил в Эфиопию своих представителей. (В некоторых последних работах в качестве названия этой дипломатической миссии было принято определение "португальское посольство".) Главой миссии был назначен 86-летний дон Эдуард Галван, флотом командовал Лопеш Суареш Д'Албугера. После смерти престарелого Галвана его обязанности стал исполнять дон Родриго де Лима. Папа Лев Х назначил капелланом посланцев отца Франсишка Алвареша, одновременно поручив ему представлять папскую столицу при эфиопском дворе. Встреча португальских послов с императором Либнэ-Дынгылем произошла в 1520 г. в местности Анцокия в об-{120}ласти Йифат. Уставшим от долгого и изобиловавшего различными опасностями пути послам Либнэ-Дынгыль оказал не слишком радушный прием. Он ожидал видеть результатом миссии Матеуоса скорее военную помощь в какой-либо форме, чем дипломатическую миссию. Кроме того, не Либнэ-Дынгыль был инициатором установления контактов с Европой, и, вероятно, он был против концепции создания антимусульманской коалиции с Португалией и вообще вступления в тесное общение с ней. Его занимала только возможность получения военной помощи и специалистов в области ремесла, взамен чего он склонен был согласиться на занятие Португалией нескольких портов на побережье Красного моря, впрочем не подвластных ему, а также на установление контактов с папской столицей и даже на назначение католика епископом турецкой Зейлы 1.

Португальские посланцы пробыли в Эфиопии 6 лет, главным образом из-за невозможности вернуться. Отношения между эфиопским двором и португальцами за это время значительно улучшились, но мнение императора относительно существа вопроса не подверглось ни малейшему изменению. Отъезжавшее наконец "посольство" было щедро одарено. Оно везло с собой золотую корону для португальского короля Жуана III и золотой крест для папы Клемента VII. Вместе с португальцами выехали эфиопские послы. Эфиопию при португальском дворе должен был представлять Цэга-Аб (Зеаб). Остальные эфиопские послы направлялись в Рим вместе с отцом Алварешем. В письмах Либнэ-Дынгыля, направленных в европейские столицы, выражалось согласие на занятие португальскими гарнизонами побережья Красного моря и на учреждение там католического епископства. Однако вопрос о направлении в саму Эфиопию представительства какого-либо типа - светского или духовного в них обходился. Убедительно просил Либнэ-Дынгыль о присылке в Эфиопию ремесленников и специалистов в различных областях. Эта просьба никогда не была выполнена, а направленные в Европу послы по неизвестным причинам не возвратились домой. {121}

Таким образом, установленные императрицей Ылени, умершей в первые годы пребывания "посольства" в Эфиопии, контакты с Португалией не дали никаких результатов. Эфиопия в канун готовившегося мощного наступления ислама оставалась одинокой. Либнэ-Дынгыль не предвидел надвигавшегося катаклизма. Он думал, что позиции его государства так прочны, что не требуется какой-либо помощи извне. Впрочем, вероятно, в отличие от Ылени Либнэ-Дынгыль недооценивал и португальской мощи. Он полагал, что предложенные им Португалии золото и войска, а также согласие на занятие побережья Красного моря являются справедливой ценой за присылку в Эфиопию специалистов, значение которых для дальнейшего экономического и культурного развития Эфиопии он отлично понимал.