История елочной игрушки, или как наряжали советскую елку

На просьбу сравнить елочные игрушки их детства с современными елочными украшениями ответы получились самые неожиданные. Как уже указывалось, для многих воспоминаний была характерна ностальгически окрашенная оценка. Проживающий ныне в Лос-Анджелесе Олег Марута (1914 года рождения) увидел главное отличие современных елочных игрушек в том, что во времена его такого далекого детства в них «отсутствовал элемент устрашения, никакой бесовщины, ни чертей, ни ведьм на метле» (вероятно, речь здесь идет в первую очередь о елочной игрушке, распространенной сегодня в США). Кроме того, он с сожалением вспоминал о прекрасной деревянной кустарной игрушке, продававшейся в деревообделочном ярмарочном ряду в его родном городе – уездных Тетюшах Казанской губернии – в первые годы советской власти и во времена нэпа (впрочем, «по словам помнящих “старое время”», по обилию и по ценам мало чем отличавшейся от «прежних», дореволюционных времен). «Поражало обилие, разнообразие и затейливость игрушек: Ваньки-встаньки, матрешки, домашние и дикие животные, деревянные лошадки любых статей и норова, рысаки и скакуны – лихие кони… расписные русские красавицы, Марьи Моревны… Все это, часто не покрашенное, источало ароматы липы, березы или клена и дуба, а если было размалевано – то серебром и золотом». Все это украшало уездные елки вместе с привозными роскошными игрушками. И все это «рухнуло вместе с “ликвидацией кулака как класса”»492.

Абсолютное большинство информантов, родившихся в 1920-е годы, появилось на свет в селах и деревнях, где и прошло их детство. Многие из них и елку-то впервые увидели только в 20–25-летнем возрасте, когда перебрались на жительство в город493. Дома елки у них практически не ставились и по причине вопиющей бедности («Какие там елки, ели-то через раз»)494, и потому, что они просто не росли в окрестных лесах или леса поблизости не было вообще495. По данным респондентов, школьные елки как в городе, так и в деревне (одна из респонденток рассказывает об устройстве елки в бывшей помещичьей усадьбе)496 стали проводиться начиная приблизительно с 1937–1938 года. Популярной формой организации рождественского/новогоднего досуга в сельской местности было проведение елки в лесу: «Объединялись несколько соседских семей, уходили в лес, выбирали самую большую красивую елку, прямо там ее наряжали и водили хороводы»497. Игрушки вспоминались практически сплошь самодельные: куклы и зайчики, сшитые из тряпок и набитые ватой, пряники, вареные яйца, окрашенные в луковой шелухе, вырезанные из бумаги (часто – из конфетных фантиков) звездочки, фонарики, цепи, цветочки. При этом все без исключения респонденты хорошо запомнили «большую, горящую красную звезду» на верхушке новогоднего дерева498. Часто елки вообще не украшались – «они без того были красивые»499. Большинство представителей старшего поколения сегодня елку уже не наряжает, а на вопрос о том, как бы им хотелось ее украсить, отвечает: «Так, чтобы внукам понравилось»500.

Казалось бы, для детей, родившихся в 1930-е годы, елка и елочная игрушка должны были быть и доступнее, и ближе. Однако это касалось лишь мальчиков и девочек, живущих в городе. Для деревенских ребятишек вне зависимости от их этнического происхождения – и русских, и татар, и представителей других национальностей – украшенная елка оставалась явлением экзотическим, а реакция на новогоднее дерево была подчас совершенно непредсказуемой. Так, один из респондентов вспоминал: «Первый раз я увидел елку во время войны. Она стояла у наших соседей, они поставили ее для отца, который возвращался с ранением. Увидев это дерево, я ничего не почувствовал: оно было маленьким и страшным, без единой игрушки. Таких елок у нас был полный лес. Это было в январе-феврале 1944 года»501.

Война положила конец еще только зарождающейся советской новогодней традиции: «Елку украшали дома только до войны. Возобновили вновь эту традицию лишь после 1953 года, когда я впервые наелся хлеба»502. И хотя «магазинные» игрушки постепенно входили в повседневный обиход (их привозили из крупных городов; один из опрошенных рассказывал, что редкие и ценные игрушки привозил из дальних плаваний его отец-моряк503), домашние елки по-прежнему часто украшали «подручными средствами». Это могли быть и еловые шишки, собранные в лесу, и лоскуты материи, разорванные «на дождик», и этикетки, и конфетные фантики, и яичная скорлупа, из которой делали «гномиков», и даже… лапти504. Хотя респондентов этой возрастной группы и интересует внешний вид «идеальной» елки, которая «должна блестеть и переливаться всеми цветами радуги»505, гораздо важнее и значимее для них ее эмоциональный подтекст – несколько человек в один голос заявили, что такая елка в первую очередь должна «дарить детям радость и счастье»506.