История естествознания в эпоху эллинизма и Римской империи

В лице Марциана Капеллы (V в. н. э.) мы встречаем последнего античного энциклопедиста варроновской традиции. Его единственное сочинение «Брак Меркурия и филологии» (De nuptiis Philologiae et Mercurii) состоит из девяти книг, две из которых служат общим введением, а остальные посвящены соответственно грамматике, диалектике, риторике, геометрии, арифметике, астрономии и музыке. Источниками для Капеллы служили Варрон, Плиний, Солин и какие-то не дошедшие до нас латинские учебники, черпавшие свой материал из соответствующих греческих трактатов (таких, как «Арифметика» Никомаха и «Об астрономии» Теона). Любопытно, что некоторые (правильные!) астрономические данные, сообщаемые Капеллой, не содержатся ни в каких письменных источниках и, возможно, были сообщены ему кем-либо из современных ему астрономов, еще продолжавших наблюдать за небом либо и Александрии, либо в каком-нибудь другом пункте Северной Африки. Но этим, пожалуй, исчерпывается все положительное, что можно сказать о труде Капеллы. Напыщенный стиль, дешевая риторика и безвкусная аллегоричность показывают, насколько деградировала римская проза со времен Цицерона и Цельса. Тем не менее сочинение Капеллы пользовалось большой популярностью в средние века, когда его комментировали такие авторитеты, как Эригена и Ремигий из Оксерра. Для историков римской науки энциклопедия Капеллы представляет известный интерес в той мере, в какой она позволяет реконструировать некоторые места из не дошедшей до нас энциклопедий Варрона.

Глава восьмая На рубеже двух эпох

Интереснейшей историко-научной проблемой была и остается проблема так называемого «упадка» античной науки. Бесспорно, что в целом наука эпохи Римской империи не могла подняться до тех высот, которые были достигнуты александрийской научной школой в III–II вв. до н. э. Но надо учесть, что развитие науки никогда не происходит равномерно: периоды расцвета той или иной дисциплины сменяются периодами застоя, причем для различных дисциплин эти периоды обычно не совпадают.

Эпоха I в. до н. э. — I в. н. э. не выдвинула ни одного крупного имени в области математики или астрономии, сравнимого с именами Эвклида, Архимеда, Аполлония Пергского, Гиппарха, зато к этому времени относится деятельность крупнейшего ученого стоической школы Посидония, географа Страбона, ботаника Диоскорида. Мы не говорим о замечательных трудах греческих и римских историков этой эпохи — Полибия, Дионисия Галикарнасского, Тита Ливия и других, рассмотрение которых выходит за рамки нашего исследования. Что касается точных наук, то и в них начиная с конца I в. н. э. намечается новый подъем, причем столицей этих наук, как и прежде, остается Александрия. Менелай, Герон, Птолемей, Диофант, Папп, Теон — к любому из этих имен, добавляется определение «Александрийский», бывшее в те времена эквивалентом нынешней фамилии. Уже одно перечисление этих имен показывает, что об упадке точных наук в период II–IV вв. н. э. говорить никак не приходится. Лишь трагическая гибель Гипатии в 418 г. как бы символизировала конец александрийской научной школы, просуществовавшей, таким образом, около семи столетий.

Рассматривая интеллектуальную жизнь этой эпохи ε более широком плане, можно выделить следующие основные направления:

1. Научное направление, связанное в основном с александрийской школой, важнейшие представители которой были только что перечислены. Особенностью научных изысканий александрийских ученых во II–IV вв. н. э. было то, что они не только существенно продвинули классические греческие дисциплины, к каковым следует отнести прежде всего геометрию, геометрическую алгебру, теоретическую и наблюдательную астрономию, но и наметили ряд новых путей, получивших развитие уже в XVI–XVIII вв. Известную стимулирующую роль при этом сыграло использование достижений восточной, в частности вавилонской, науки, существенно отличавшейся от греческой науки классического периода как по своим задачам, так и по методам.