История евреев Советского Союза (Уничтожение еврейского населения 1941-1945)

Кое-кому из обреченных удавалось избежать уничтожения и скрываться по подложным "арийским" документам в постоянном страхе перед разоблачением. Как правило, это были одинокие люди, потерявшие всех своих близких; они опасались каждого человека, каждого стука в дверь, ибо существовали тайные агенты, завербованные среди местного населения, которые их выискивали. Дворники в городах сообщали о появлении евреев; было и немало вымогателей – прежних соседей или сослуживцев, требовавших выкупа за свое молчание, но и это не всегда спасало: получив обещанное, вымогатель мог сдать еврея в комендатуру, чтобы получить за это награду. Вознаграждение не было оговорено заранее – всё зависело от возможностей или настроения начальства: могли дать за еврея пару бутылок водки или килограмм сахара, соль, спички, керосин, а то и наделить деньгами, лошадью или коровой.

В Могилеве вывесили "красочные плакаты с обращением к населению: "За поимку или уничтожение еврея полагается премия – пять пачек махорки за каждую голову". Выдавали еврея из страха перед наказанием‚ опасаясь за своих родных и детей‚ – а наказание было жестоким. Заявляли в полицию, чтобы свести счеты с советской властью, отомстить "жидо-большевикам" за прежние обиды. Доносили и из желания выслужиться перед оккупантами, "так как думали, что германская власть будет теперь навсегда".

"Когда полицай или кто-нибудь из местных жителей подозревал мальчишку в том, что он еврей, требовали, чтобы произнес фразу: "На горе Арарат растет крупный виноград". Если картавости не было, делали другую проверку – предлагали спустить брюки…" – "Чтобы никто не ускользнул‚ всех неевреев строго предупредили: за укрытие еврея – расстрел‚ за выдачу властям – пачку сигарет. Расплачивались и куском мыла‚ пачкой маргарина..."

Эфраим Вольф (гетто Жмеринки):

"Тяжелый случай, – тихо сказал врач медсестре. – Природа этой опухоли мне не ясна… Хоть бы подкрепить ее… Молочка бы ей, тепла…"

Когда они ушли, я машинально стал повторять слова врача: " Молочка бы ей, молочка…" Но где его взять?.. Пробраться на базар без пропуска? Тут я вспомнил приказ, вывешенный в городе: всякий еврей, обнаруженный за пределами гетто без пропуска, будет рассматриваться как шпион… Страшно, страшно… Но что поделаешь? Надо спасать маму…

В ближайшее воскресное утро я встал раньше обычного. Был трескучий февральский мороз, но решимость согревала меня. Без труда прополз под колючей проволокой по тайному ходу. Без труда обменял (на рынке) махровое полотенце на бутылку молока и краюху ржаного хлеба… радостно побежал домой…

Вдруг за моей спиной раздался пронзительный крик какой-то старушки: "Дывиться, добри люды: жыдок побиг! Та ще без зиркы жыдивськой – ловить його, ловить!"

За мной погнались, догнали, избили до потери сознания…"

Мозырь‚ Белоруссия: "Меня приютила наша соседка‚ белоруска, тетя Глаша... Вскоре она сказала: "Уходи. Здесь в доме одна гадюка‚ она говорит: "Вот придут немцы‚ я скажу‚ что у тебя еврейка..."

5

Евреи были в основном городскими жителями. Город жил лучше деревни; крестьяне причисляли евреев к привилегированному слою населения‚ что вызывало дополнительную неприязнь или равнодушие к их судьбе. Евреям – жителям сельской местности – было легче порой спрятаться‚ получить работу в деревне‚ ибо они умели обращаться с лошадью и коровой; крестьяне могли оставить их у себя‚ особенно в тех домах‚ где мужчины были мобилизованы в Красную армию. Помогало и хорошее владение украинским или белорусским языками‚ знание сельских обычаев; умение ткать спасло жизнь женщине из гетто‚ уверило крестьян в том‚ что она не еврейка: "Говорят‚ ты жидовка. Жиды ведь не умеют ткать – значит, ты не жидовка".

Евреев выдавали городские привычки‚ что тут же подмечали деревенские жители: "Ты моешь руки по- городскому... По-жидовски чистишь бульбу..." Выдавали акцент‚ характерная внешность; мужчин выдавало обрезание. К крестьянину‚ у которого жил еврей‚ пришел староста деревни и закричал: "Ты знаешь‚ что держишь еврея в доме?" Крестьянин удивился: "Разве Степка – еврей? Он же наш! Знает все полевые работы‚ говорит по-нашему‚ после еды крестится". Староста сказал: "Пусть пьет со мной самогон. Если он умеет пить самогон‚ значит, не еврей".

Себеж, Псковская область: "Мальчик двенадцати лет по совету матери остался в печной трубе, а потом вылез оттуда, добежал до дома старосты в деревне Пресни. Мальчик попросил у старосты: "Дяденька, возьмите меня! Я буду вам помогать, объедать не буду, стану грибы и ягоды собирать, только не везите меня обратно в Себеж". Старостиха даже накормила мальчика, а староста запряг лошадь, посадил парня в телегу, отвез в Себеж и сдал немцам – а мог спасти…"

Минск: "Это было еще в 1941 году… Во время облавы нескольким еврейским мальчишкам удалось пролезть под проволоку на арийскую сторону, и там во дворах они попрятались в уборных, мусорных ящиках, сарайчиках… Женщины и их дети выволакивали мальчишек из убежищ, ловили их, если они пытались удрать, и тут же отдавали в руки немцам или полицаям…"

Киев: