История евреев в России и Польше: с древнейших времен до наших дней.Том I-III

Таково было отношение русского правительства к евреям. Но каково было отношение русских людей? При характере эпохи, когда общественное мнение не могло выразить себя даже в политической литературе, ответ на этот вопрос был бы совершенно невозможен, если бы революционное движение декабристов не раскрыло настроения самая прогрессивная часть русского общества в своем отношении к еврейскому вопросу. В целом это было недружественное отношение. Оно отражает полнейшее отчуждение в языке, в нравах и в культуре между евреями и русскими того времени, отчуждение, порождающее подозрительность и враждебность. Русский знал о жизни уединенного еврейского населения не больше, чем о жизни китайцев. Образованный русский с подозрением смотрел на исключительность патриархальной еврейской жизни, на окружавшие ее непонятные религиозные обряды, на ригоризм раввинов, экстаз цадиков, на странную эмоциональность хасидских масс. Если бы он обратился за объяснением этих странных явлений к книгам, то нашел бы его в ходячей брошюрной литературе Германии или Польши с ее избитыми фразами о фанатизме «избранного народа», о «государстве в государстве» и т. д.

Отношение декабристов к еврейскому вопросу отражает общепринятые представления эпохи реакции. В «Русской правде» Пестеля есть глава «О племенах, населяющих Россию», в которой еврейский вопрос описывается как почти неразрешимый политический клубок. Пестель перечисляет специфические еврейские черты, которые, по его мнению, делают евреев совершенно непригодными для членства в общественном строе. Евреи «устанавливают между собой невероятно тесные связи»; у них есть «собственная религия, которая вселяет в них веру в то, что им суждено завоевать все нации», и «делает невозможным их смешение с какой-либо другой нацией». Раввины обладают неограниченной властью над массами; они держат людей в духовном рабстве, «запрещая чтение всех книг, кроме Талмуда» и других религиозных писаний. Евреи «ожидают пришествия Мессии, Который должен утвердить их в своем царстве», и поэтому «считают себя временными жителями земли, на которой они живут». Отсюда их страсть к торговле и пренебрежение земледелием и ремеслами. Так как одна только торговля не в состоянии обеспечить средства к существованию огромных масс евреев, мошенничество и плутовство считаются дозволенными во вред христианам. Пестель не обращает внимания на тяжелое бремя еврейской инвалидности и даже считает евреев привилегированным классом населения, поскольку они не снабжают рекрутов, имеют свои собственные раввинские трибуналы, обладают «правом воспитывать своих детей на любых принципах, которые им как», и «притом пользоваться всеми правами христианских народов» (!).

В таком духе писал русский революционный вождь, не зная, а может быть, и не желая знать о железных тисках черты оседлости, о безжалостных изгнаниях, происходивших как раз в это время, совершенно не зная всего сплетение правовых ограничений, которые ставили евреев на низшую ступень российского бесправия.

Представив эту картину еврейской жизни, Пестель предлагает будущему революционному правительству («Верховному временному управлению») два пути решения еврейского вопроса. Один состоит в том, чтобы разрушить «влияние близких отношений между евреями, столь пагубное для христиан», потому что оно отделяет их от других граждан. Для этой цели он советует созвать «самых ученых раввинов и самых умных евреев» — Пестель, очевидно, слышал о наполеоновском Синедрионе, — «выслушать их представления» и вслед за этим принять меры к искоренению еврейской исключительности, ибо, «поскольку Россия не изгнать евреев, они должны быть более осторожными, чтобы не занять недружественное отношение к христианам».

Второй путь состоит в почетном изгнании евреев или, по его словам, «в содействии евреям образовать отдельное собственное государство в какой-нибудь части Малой Азии». С этой целью Пестель предлагает выбрать пункт сбора еврейского народа и снабдить его войсками для усиления. Ибо, продолжает Пестель, если бы все русские и польские евреи собрались в одном месте, их было бы более двух миллионов. Такой массе людей, ищущих отечества, нетрудно было бы преодолеть все препятствия, которые турки могли бы воздвигнуть на их пути, и, пройдя всю Европейскую Турцию, перейти в Турцию Азиатскую и, заняли достаточную территорию, образовали отдельное еврейское государство.

Самого Пестеля больше привлекал последний вариант решения еврейского вопроса,[77] но, вполне сознавая, что «это гигантское предприятие зависит от частных обстоятельств», он не формулировал его как «особую обязанность Верховного Управления».